Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник
– Несколько черепов???-—в ужасе выдавил Харп.— Так вы говорите — несколько че-ре-пов??? Боже!.. Извините меня, но с нами маленькие леди… Боже мой, что все это значит?.. Несколько черепов… Знайте же, молодой человек, что травма черепа может оставить человека калекой на всю жизнь!
– Полагаю, мистер Флокс говорит в фигуральном смысле,— мурлыкающим голосом, словно кошка, играющая мышью, сказал сэр Ланселот, впервые взявший слово.— Я уверен, что Его Величество король Тамалавала делает все, чтобы мы чувствовали себя на Зенкалй как дома. Он просит только о том, чтобы мы приняли к сведению неординарность ситуации и не подливали масла в огонь. Я совершенно уверен, что Его Величество не дал бы нам раз решения сойти на берег, если бы нам угрожала реальная опасность.
Питер моментально вспомнил, как раздражен был владыка, когда заявил в своем утреннем выступлении: «При таком положении дел нам легче было бы обойтись без всей этой толпы любителей животных, но мы не в силах их остановить. С каким бы наслаждением я ткнул кого-нибудь из них копьем в бок!» Но о данном заявлении его королевского величества Питер почему-то умолчал.
– Полагаю,— продолжал сэр Ланселот, аккуратно взявший ситуацию в свои руки,— нам достаточно в точности выполнять то, что скажет мистер Флокс, и все будет в полном ажуре.
– Спасибо, сэр,— сказал Питер.
– Благодарю. Значит, так: предлагаю сейчас же отправиться в тот дом, который мистер Флокс с такой любезностью подыскал для нас,— сказал сэр Ланселот и обратился к Питеру с ласковой улыбкой: — Ну а меня вы поселите в Доме правительства?
Заявление сэра Ланселота звучало скорее как требование, нежели как вопрос. Питер сглотнул слюну и глубоко вздохнул. Он был предупрежден, какого мнения о себе сэр Ланселот.
– Боюсь, не получится, досточтимый сэр,— успокаивающим тоном начал он.— Ввиду нынешней неординарной ситуации Дом правительства переполнен. Сэр Адриан и Изумрудная леди просили меня передать вам свои извинения и разъяснить, что имевшиеся в Доме правительства небольшие свободные площади уже заняты людьми, направленными британским правительством для изучения вопроса, связанного со строительством аэродрома.
– Уф! — сказал сэр Ланселот, концентрируя в этом единственном междометии высшую степень разочарования, отвращения, недоверия, горя и страдания — не многим удается добиться такой выразительности.— Что ж делать! Такие времена настали, что всем нам приходится учиться глотать горькое со сладким.
– Вы правы, сэр,— с улыбкой сказал Питер.— Вы и досточтимый Альфред Клаттер будете моими дорогими гостями. Я постараюсь, чтобы вы чувствовали себя как дома. А теперь,— сказал он,— милости прошу за мной. Вас ожидает целый парк королевских карет. Ну, друзья, по карета-ам!
Питеру удалось без проволочек расселить всю ораву в гостинице, а сэра Ланселота и досточтимого Альфреда он уютно усадил у себя на веранде и вручил каждому по большому стакану виски. Убедившись, что гости чувствуют себя превосходно, Питер рассыпался перед ними в извинениях и сообщил, что торопится на специальную встречу во дворец.
– Как — во дворец? — спросил сэр Ланселот, блеснув глазами; он даже не пытался скрыть своего изумления.— Ах да. Так, стало быть, вы направляетесь во дворец?
– Я езжу туда всякий раз, когда меня вызывают,— подтвердил Питер.
– Мне очень хотелось бы встретиться с королем Тамалавала,— сказал сэр Ланселот.— Мы большие друзья с герцогом Пейзанским, который, если мне память не изменяет, был его однокашником.
– Да, да, вы совершенно правы. А я вожу дружбу с лордом Гроттингли, который, если мне память не изменяет, тоже был его однокашником,— сказал досточтимый Альфред, стремясь не отстать от сэра Ланселота.
– А я на дружеской ноге с принцем Умберто Челлини, с которым, насколько мне известно, король хорошо знаком,— сделал ответный ход сэр Ланселот, грозя поставить досточтимому Альфреду мат.— Я уверен, что король будет рад услышать новости о своих друзьях.
– Конечно, сэр, я ему обо всем доложу,— сказал Питер.— А теперь, простите, я должен ехать.
В связи со сложившимися обстоятельствами король временно снял запрет на въезд в центр города механического транспорта; правда, пользоваться им было разрешено только правительственным чиновникам. Питер позаимствовал у полиции лендровер. Впрочем, население Дзамандзара так привыкло к безобидным королевским каретам, что решительно не желало менять свой образ жизни в связи с появлением смертоносных тарахтелок. Жители, как и прежде, медленно двигались по улицам, останавливаясь поболтать или даже поиграть в кости прямо на проезжей части. Питер негодовал, и все-таки ему пришлось снизить скорость своего механического экипажа до скорости королевской кареты, иначе он передавил бы полстолицы. В результате он опоздал во дворец на целых полчаса и вбежал внутрь в крайне взвинченном состоянии.
Его проводили в королевскую столовую, которую Кинги иногда использовал как конференц-зал. Это был милый зал, выкрашенный кремовой и салатовой краской, с бронзового цвета ковром и лепниной на потолке. Вся компания собралась на одном краю гигантского обеденного стола, во главе которого восседал Кинги в бледно-желтом халате; взгляд его, как всегда, выражал решимость и уверенность в себе. Справа от него ссутулился Ганнибал и, полузакрыв глаза, курил сигару. Слева, будто застыв, сидел сэр Ос берт. Его монокль был настолько прочно ввинчен в глазницу, будто составлял неотъемлемую часть тела. За ним сидел лорд Хаммер — дородный, мясистый, с черными как сажа волосами и розовым, как у младенца, лицом. Только острые фиолетовые глаза, похожие на лисьи, разрушали впечатление невинности. Его крупные короткие руки постоянно чертили золотым карандашом в роскошном блокноте какие-то невообразимые конструкции. Прибавьте к этому дорогую зажигалку, золотой портсигар и роскошный футляр от очков — и портрет готов. Когда Питер влетел в зал, все обернулись к нему.
– А, это вы, Питер,— сияя, сказал король.— С добрым утром! Наконец-то вы здесь… Ну, все в порядке, можем начинать.
– С добрым утром, Кинги,—сказал Питер, занимая место по соседству с Ганнибалом.— Простите за опоздание, но я забегался, размещая последнюю партию вновь прибывших.
– Понятно,— хмуро сказал Кинги.— И с ними — доблестный сэр Ланселот? Я не сомневался, что рано или поздно он даст о себе знать.
При упоминании этого имени лорд Хаммер чуть не выронил свой карандаш, а сэр Осберт изобразил на лице удивление.
– Сэр Ланселот? — выпалил он, еще крепче ввинчивая свой монокль в глазницу и глядя на Кинги так, как смотрит на монарха простой зевака, случайно оказавшийся на параде.— Тот самый сэр Ланселот Хейверли-Эггер? Так этот разбойник тоже здесь?!
