Бернгард Гржимек - Дикое животное и человек
Когда нужно отловить сайгаков для проведения научных опытов или зоопарков, то делают это обычно именно здесь, на острове. Поначалу расставляли длинные сети, и загонщики, растянувшись в цепочку, теснили стадо в сторону сетей. В лучшем случае таким способом удавалось отловить от 10 до 20 запутавшихся в сетях животных. Однако сайгаки раз от разу становились все хитрее. Не добежав до сетей, они резко поворачивали назад и стрелой проносились меж машин и мотоциклов в обратном направлении. Поэтому теперь отлавливают только новорожденных антилоп или таких, которым всего несколько дней от роду. Догонять взрослых особей на автомашинах бессмысленно: они только тогда сдаются, когда бывают уже полностью вымотаны, и вскоре после этого умирают от отека легких. В течение пяти-шести дней можно маркировать ушными метками до тысячи штук новорожденных ягнят. Если их хотят вырастить в неволе, то помещают в загоны, но не более десяти в один загон, потому что иначе они при сильном возбуждении могут начать беспорядочно метаться, топча друг друга и распарывая острыми копытами кожу лежащих.
Впрочем, сейчас решено в отдельных местах обитания сайгаков создать искусственные водопои, в частности близ мест их окота. Тогда им незачем будет совершать свои изнурительные кочевки к северу, где они сплошь и рядом попадают на колхозные поля; решено их и зимой, в случае нужды, подкармливать.
Именно эти антилопы нам, людям, уже однажды оказали большую помощь. Было это, правда, давным-давно, в эпоху оледенения, когда наши предки в Европе и Азии вынуждены были наряжаться в шкуры и прятаться в пещерах, пробавляясь одной лишь охотой. По-видимому, сайгаки в те времена оказывались наиболее легкой добычей, а главное, они после стихийных бедствий наиболее быстро умели восстанавливать свое поголовье. Во всяком случае именно их косточки особенно многочисленны в тех местах, где подолгу хозяйничали доисторические люди.
На примере сайги можно убедиться в том, какое безумие уничтожать живые существа и природные объекты вокруг нас, не созданные руками человека, заставлять их исчезнуть с лица земли. Любой вид животных создавался миллионами лет в жестокой борьбе за существование, он зачастую обладает такими свойствами, о которых мы даже и не подозреваем. Антилопа-сайга способна продуцировать на засоленных почвах пустыни, несмотря на самые суровые зимы, высококачественное мясо и кожу, чего наш домашний скот сделать не в состоянии. Просто жуть берет, когда подумаешь, что эдакое носатое чудо могло бы на сегодняшний день бесследно исчезнуть с лица земли, если бы 40 лет назад в это дело не вмешались несколько энергичных, деятельных и разумных людей!
Глава VIII. Альпийские Сурки воспряли духом
Впадать в зимнюю спячку — большое удобство
•
Что на дворе — осень или зима?
•
Три четверти года без сознания
•
Сурок, который не терпел закрытых дверей
•
Поединок сурка с лисой
•
Когда мы ведем себя прилично по отношению к ним…
•
Помогает ли сурочий жир против ревматизма?
•
Соискатели не ревнивы
•
Почему они свистят?
К способности впадать в спячку мы, люди, можем относиться совсем по-разному, в зависимости от обстоятельств. В одних случаях мы восприняли бы ее как кошмарный сон, в других — как недосягаемую мечту. Ведь именно оттого, что мы боимся проснуться в темном гробу, глубоко под землей, у нас принято держать покойников три дня в открытом гробу на возвышении, прежде чем опустить их в могилу. После того как несколько десятилетий тому назад всю Европу обошли ужасные истории о впавших в мнимую смерть людях, проснувшихся ночью в гробу и потерявших от страха рассудок, в парижских моргах стали надевать покойникам на палец кольцо, шнур от которого вел в дежурное помещение. Многие лица делали в своем завещании распоряжение, чтобы врач им после смерти перерезал вены… Это одна сторона дела.
А вот другая. Мы, жители крупных городов, в наших бетонных нагромождениях из «жилых пещер», оснащенных искусственным климатом, почти перестали замечать, что на дворе — осень или зима? Но у наших предков дело обстояло совсем иначе. В своих крепостях с незастекленными окнами, при мерцающем свете смолистой лучины, воткнутой в стену, без овощей и фруктов зимой они наверняка не раз завидовали животным, которые, впадая в зимнюю спячку, безбедно просыпают все тяготы сурового времени года. А сегодняшние наши хирурги? Да они ни о чем так не мечтают, как о таком способе, который помогал бы превращать пациентов в сурков. Ведь они и так уже начали перед некоторыми операциями замораживать людей во льду, для того чтобы температура их тела снизилась, а обмен веществ затормозился. Тогда приток крови к мозгу во время операции можно прервать на нужное время.
Сейчас как раз зима, и наши зоопарковские сурки впали в спячку в своих подземных убежищах, точно так же как и их родичи— северо-американские луговые собачки. Осенью они набирали полный рот коротко настриженной травы, так что она смешно торчала с обеих сторон изо рта словно пышные усы! Но таскали они ее к себе в норы отнюдь не в качестве запаса провианта на зиму: они утепляли ею свое жилище и затыкали все входы и выходы. Правда, должен признаться, что мы ни разу не наблюдали, чтобы какой-нибудь сурок ложился при этом на спину, наваливая себе кучу сена на брюхо, и придерживал его лапами, а его товарищи втягивали его, словно маленький возок с сеном, в нору. Подобные рассказы можно услышать в Альпах от местных жителей и прочитать в некоторых книжках. Однако достоверных наблюдений еще ни разу нигде не было зафиксировано.
Выкопай мы сейчас сурков из земли, мы нашли бы их холодными и безжизненными, с температурой тела всего четыре градуса. Их можно было бы колоть иголками, резать ножами, трубить у них над ухом — они ничего не почувствуют. Только один раз в несколько минут сердце их медленно сжимается, и тогда можно уловить едва-едва заметный вдох и выдох. Правда, за время спячки зверьки худеют, они теряют от одной до двух пятых своего веса. Но стоит им поголодать в состоянии бодрствования 12 дней, и они потеряют столько же, сколько в спячке за пять или даже семь месяцев. В то время как наши зоопарковские сурки здесь, на равнинной местности, спят по пять, а то и только четыре месяца в году, их собратья в Альпах проводят в спячке семь месяцев, а в норах, расположенных высоко в горах, даже до девяти. Следовательно, три четверти года они находятся в бессознательном состоянии и только три месяца живут «полной жизнью».
