Джек Лондон - Белый Клык
— Мэтт, помогите-ка мне! — сказал незнакомец погонщику, который вместе с ним вошел в круг.
Оба они нагнулись над собаками. Мэтт приготовился оттащить Белого Клыка в сторону, как только Чероки ослабит свою мертвую хватку. Молодой человек стал разжимать зубы бульдогу. Но все его усилия были напрасны. Стараясь разомкнуть ему челюсти, он не переставал повторять вполголоса: «Мерзавцы!»
Зрители заволновались, и кое-кто уже начинал протестовать против такого непрошеного вмешательства. Но стоило незнакомцу поднять голову и посмотреть на толпу, как протестующие голоса смолкли.
— Мерзавцы вы этакие! — крикнул он снова и принялся за дело.
— Нечего и стараться, мистер Скотт. Так мы их никогда не растащим,— сказал наконец Мэтт.
Они выпрямились и осмотрели сцепившихся собак.
— Крови вышло немного,— сказал Мэтт,— до горла еще не успел добраться.
— Того и гляди доберется,— ответил Скотт.— Видали? Еще выше перехватил.
Волнение молодого человека и его страх за участь Белого Клыка росли с каждой минутой. Он ударил Чероки по голове—раз, другой. Но это не помогло. Чероки завилял обрубком хвоста в знак того, что, прекрасно понимая смысл этих ударов, он все же исполнит свой долг до конца и не разожмет челюстей.
— Помогите кто-нибудь! — крикнул Скотт, в отчаянии обращаясь к толпе.
Но ни один человек не двинулся с места. Зрители начинали подтрунивать над ним и засыпали его целым градом язвительных советов.
— Всуньте ему что-нибудь в пасть,— посоветовал Мэтт.
Скотт схватился за кобуру, висевшую у него на поясе, вынул револьвер и попробовал просунуть дуло между сжатыми челюстями бульдога. Он старался изо всех сил, слышно было, как сталь скрипит о стиснутые зубы Чероки. Они с погонщиком стояли на коленях, нагнувшись над собаками.
Тим Кинен шагнул в круг. Подойдя к Скотту, он тронул его за плечо и проговорил угрожающим тоном:
— Не сломайте ему зубов, незнакомец.
— Не зубы, так шею сломаю,— ответил Скотт, продолжая всовывать револьверное дуло в пасть Чероки.
— Говорю вам, не сломайте зубов!—еще настойчивее повторил Тим Кинем.
Но если он рассчитывал запугать Скотта, это ему не удалось.
Продолжая орудовать револьвером, Скотт поднял голову и хладнокровно спросил:
— Ваша собака?
Тим Кинен буркнул что-то себе под нос.
— Тогда разожмите ей зубы.
— Вот что, друг любезный,— со злобой заговорил Тим,— это не так просто, как вам кажется. Я не знаю, что тут делать.
— Тогда убирайтесь,— последовал ответ,— и не мешайте мне. Видите, я занят.
Тим Кинен не уходил, но Скотт уже не обращал на нею никакого внимания. Он кое-как втиснул бульдогу дуло между зубами и теперь старался просунуть его дальше, чтобы оно вышло с другой стороны.
Добившись этого, Скотт начал осторожно, потихоньку разжимать бульдогу челюсти, а Мэтт тем временем освобождал из его пасти складки шкуры Белого Клыка.
— Держите свою собаку! — скомандовал Скотт Тиму.
Хозяин Чероки послушно нагнулся и обеими руками схватил бульдога.
— Ну! — крикнул Скотт, сделав последнее усилие. Собак растащили в разные стороны. Бульдог отчаянно сопротивлялся.
— Уведите его,— приказал Скотт, и Тим Кинен увел Чероки в толпу.
Белый Клык попытался встать — раз, другой. Но ослабевшие ноги подогнулись под ним, и он медленно повалился на снег. Его полузакрытые глаза потускнели, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился наружу… Задушенная собака. Мэтт осмотрел его.
— Чуть жив, — сказал он, — но дышит все-таки. Красавчик Смит встал и подошел взглянуть на Белого Клыка.
— Мэтт, сколько стоит хорошая ездовая собака? — спросил Скотт.
Погонщик подумал с минуту и ответил, не поднимаясь с колен:
— Триста долларов.
— Ну, а такая, на которой живого места не осталось? — И Скотт ткнул Белого Клыка ногой.
— Половину, — решил погонщик. Скотт повернулся к Красавчику Смиту.
— Слышали вы, зверь? Я беру у вас собаку и плачу за нее полтораста долларов.
Он открыл бумажник и отсчитал эту сумму. Красавчик Смит заложил руки за спину отказываясь взять протянутые ему деньги.
— Не продаю, — сказал он.
— Нет, продаете, — заявил Скотт, — потому что я покупаю. Получите деньги. Собака моя.
Все еще держа руки за спиной, Красавчик Смит попятился назад. Скотт шагнул к нему и замахнулся кулаком.
Красавчик Смит втянул голову в плечи.
— Собака моя… — начал было он.
— Вы потеряли все права на эту собаку, — перебил его Скотт. — Возьмете деньги или мне ударить вас еще раз?
— Хорошо, хорошо, — испуганно забормотал Красавчик Смит. — Но вы меня принуждаете. Этой собаке цены нет. Я не позволю себя грабить. У каждого человека есть свои права.
— Верно, — ответил Скотт, передавая ему деньги. — У всякого человека есть свои права. Но вы не человек, а зверь.
— Дайте мне только вернуться в Доусон, — пригрозил ему Красавчик Смит, — там я найду на вас управу.
— Посмейте только рот открыть, я вас живо из Доусона выпровожу! Поняли?
Красавчик Смит пробормотал что-то невнятное.
— Поняли? — крикнул Скотт, рассвирепев.
— Да,— буркнул Красавчик Смит, попятившись от него.
— Как?
— Да, сэр,— рявкнул Красавчик Смит.
— Осторожнее! Он кусается! — крикнул кто-то, и в толпе захохотали.
Скотт повернулся к Красавчику Смиту спиной и подошел к погонщику, который все еще возился с Белым Клыком.
Кое-кто из зрителей уже уходил, другие собирались кучками, поглядывая на Скотта и переговариваясь между собой.
К одной из этих групп подошел Тим Кинен.
— Что это за птица? — спросил он.
— Уидон Скотт, — ответил кто-то.
— Какой такой Уидон Скотт?
— Да инженер с приисков. Он среди здешних заправил свой человек. Если не хочешь нажить неприятностей, держись от него подальше. Ему сам начальник приисков друг-приятель.
— Я сразу понял, что это важная персона, — сказал Тим Кинен. — Нет, думаю, с таким лучше не связываться.
ГЛАВА ПЯТАЯ
НЕУКРОТИМЫЙ
— Нет! Ничего тут не поделаешь! — безнадежным тоном сказал Уидон Скотт.
Он опустился на ступеньку и посмотрел на погонщика, который так же безнадежно пожал плечами.
Оба перевели взгляд на Белого Клыка. Весь ощетинившись и злобно рыча, он рвался с цепи, стараясь добраться до собак, выпряженных из нарт. Собаки же, получив изрядное количество наставлений от Мэтта — наставлений, подкрепленных палкой, понимали, что с Белым Клыком лучше не связываться.
Сейчас они лежали в сторонке и, казалось, совершенно забыли о его существовании.
