Пётр Столпянский - Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся
Работы велись действительно «с великим поспешанием»: уже 12 октября, т.-е. менее чем через месяц по получении плана, Яковлев доносил Меншикову—«крепость около двора сделана и полисад во рву поставлен», а через пять дней, т.-е. 17 октября, тот же Яковлев просил вице-адмирала Крейса, тогда начальника нарождавшейся балтийской эскадры: «около адмиралтейского двора на новопостроенной крепости и по больверкам для караула надлежит поставить пушек многое число, а ныне на адмиралтейском дворе пушек нет. Прошу, мой государь, прикажи, с кораблей и галер 6-фунтовые пушки собрав, для вышеописанных караулов прислать на время на адмиралтейский двор, а когда время их будет, возвратить попрежнему на корабли и они всегда готовы».
Очевидно, Крейс исполнил просьбу Яковлева, и последний, наконец таки, 15 ноября того же 1705 года писал с облегченным сердцем Меншикову[17]: «При Санкт-Питер-бурхе на Адмиралтейском дворе милостию вашею все хранимо и кроме того двора крепость строением совсем совершилась и ворота подъемные и шпиц и по бастионам по всем пушки поставлены и рогатками обнесены».
Итак, после месяца упорной работы крепость была готова, но оказалось, что, собственно говоря, она не нужна. Непосредственных нападений на Петербург шведы уже на делали, а тут подошел 1709 год с «Полтавскою викториею», позволившей Петру написать следующие строки: «Ныне уже совершенно камень в основание Санкт-Питер-бурха положен с помощью божией» — таким образом следовало бы заняться переустройством крепости по прежнему плану в обыкновенную верфь, но Петру, видимо, так поправилась эта крепость, что он все свое царствование не переставал о ней заботиться, заменяя временные, наскоро построенные укрепления прочными, фундаментальными, которые и просуществовали целое столетие: 25 мая 1806 года приступили к срытию валов[18].
Как видно из вышеприведенного письма Яковлева, одновременно с устройством крепости велись и другие работы, причем в одно время с крепостью был закончен и «па ворота шпиц». Таким образом уже при первом появлении Адмиралтейства обозначился тот его план, который остался без перемены при всех последующих изменениях крепости и даже при уничтожении валов, при полной перестройке Адмиралтейства Захаровым, основная идея постройки — Форма здания «покоем, обращенным к Неве, с башнею со шпицем на главных воротах» не была нарушена.
Первое время, до 1710 — 1711 годов, заботы Петра Великого были направлены главным образом на обеспечение Адмиралтейства от пожаров. Безусловно, вследствие постоянных указаний Петра — вице-адмирал Крейс писал 30 декабря 1708 года графу Апраксину, «великому адмиралтейцу», чтоб последний распорядился, «дабы хоромные строения, амбары, лавки 200 сажень отступить от берегу, понеже, — добавлял Крейс, — в пожарное время, от чего Бог спаси, флот великий страх имеет, о сем по вся годы я писал».
Еще раньше, 29 октября 1707 года, сам Петр осмотрел в гавани, где стоят корабли, по берегу реки Невы, хоромное строение, близ дока и на докладе об этом осмотре, против многих построек, своим характерным почерком написал: «Сломать». Большинство этих построек — «бани солдатские, избы караульные, избы солдатские», в которых «печи» или «обвалились» или «вовсе нет» — были сломаны, по одна постройка, как увидит читатель из дальнейшего изложения, уцелела, несмотря на категорическое распоряжение Петра — «сломать».
Все эти распоряжения завершились следующим собственноручным указом Петра от 5 февраля 1709 года[19]: «Великий, государь указал сим объявить, как и прежде сего объявлено было, чтоб около кораблей и прочих судов, также у галер в гавани, при Санкт-питер-бурхе, никакого огня не держать, также и табаку не курить, а с теми, кто в оном окажется виновен, будет бит: по первому приводу наказан 10 ударами у мачты, а с теми кто приведен будет в другой раз, оной будет под низ корабельный подпущен и у мачты будет бит 150 ударами, а потом вечно на каторгу сослан».
В этом указе современного читателя не может не поразить жестокость наказания: за второй привод, т.-е. за поимку во второй раз в курении в Адмиралтействе, кроме вечной каторги, виновный наказывался 150 ударами, а перед этим на веревке протаскивался в воде, под килем корабля (едва ли, испытав такое наказание, виновный оставался живым и мог быть сослан на каторгу). И этому наказанию подвергался всякий, кого заметили, что он во время работы в Адмиралтействе закурил во второй раз.
Установить так подробно, чуть ли не день за днем, как это мы делаем до сих пор, дальнейшие этапы постройки Адмиралтейства нам не удалось, так как мы не нашли необходимых данных в наших архивах, — быть может, всеуничтожающее время истребило эти указы, а, быть может, они хранятся в тайниках наших архивов, недоступные пока для исследователя. Но если невозможно детально-точное (подчеркиваем это слово) восстановление, то в общих чертах нарисовать картину, как строилось Адмиралтейство в Петровское время, конечно, возможно, причем придется исправить некоторые недомолвки предшествующих исследований.
У Богданова[20] встречается указание, что в 1711 году была перестроена средняя часть Адмиралтейства и выстроена «каменная над воротами Адмиралтейская коллегия, а над нею мазанковая башня». Рубан при этом указывает, что в это же время на башне были устроены часы. Не знаем, насколько справедливо последнее указание на часы, но во всяком случае они были поставлены до 1721 года, потому что в этом году появилось распоряжение[21] «о сделании на адмиралтейских часах часового круга больше». Очевидно, первоначальный круг часов и часовые стрелки были малы, так что трудно было различать время, — а ведь Петр устраивал на своих «шпицах» часы с исключительною целью приучить своих подданных проверять свои часы не по солнцу, а по городским часам. Далее, нужно безусловно ввести некоторые поправки и к вышеприведенной дате Богданова о башне. Если в 1711 году и была готова башня, то или ее шпиц был недостаточно высок или он не понравился Петру, но распоряжение о постройке шпиля было дано в 1716 году, постройка шпиля продолжалась и в следующем 1717 году[22] К постройке шпиля был привлечен подполковник Аничков[23], который, видимо, считался в Петровское время одним из лучших строителей — им, между прочим, построен и первый мост в Петербурге, сохранивший и поднесь в своем названии память о своем строителе, мы подразумеваем Аничков мост. Шпиль вполне был готов к 1720 году[24], когда приступили к его украшению. Заботы об этом украшении безусловно заслуживают внимания. 16 мая 1719 Адмиралтейств-коллегия докладывала, что «спицного дела мастер Герман Болес обещает шпиц достроить всякою столярною и плотничною работою своими мастеровыми людьми, а именно укрепить спиц, поставить на нем яблоко, корабль, отделать внутри и с лица того спица окошки, двери, кзымы, балясы, лестницы со всем как надлежит, кроме того спиц железом обить, на кровле того спица сделать два фонаря столярною и прочею работою как надлежит». За все это мастер хотел получить 350 р., из них 200 рублей задатком. 20 мая просимый задаток был дан, и мастер начал работу. Видимо, к осени он закончил устройство шпица, и тогда принялись его украшать — 30 сентября 1719 года[25] постановили: «Сделать в Адмиралтейство к шпилю резные 4 орла, 8 кронштейнов, да 12 капителей». Работа была сдана «резному мастеру Никласу Кнааку да подмастерью Ивану Сухому», причем, конечно, они обещались сделать «к объявленному сроку самым добрым мастерством»: ценилась их работа довольно таки дешево: орлы и кронштейны по 5 рублей, капители по 1 р. В 1720 году был выработан церемониал — «об украшении адмиралтейского шпица днем имеющимися старыми флагами, а ночью фонарями, когда имеет быть о полученной на море виктории по 3 дня иллюминации»[26]. Считаем более удобным дать здесь же общую справку об адмиралтейском шпиле, чтобы потом не возвращаться к нему, хотя этой справкою мы несколько нарушаем принятый нами способ изложения — хронологический. Шпицом занялись при первой перестройке Адмиралтейства в 1736—40 году[27]. 3 марта 1737 году вызывались подрядчики, желавшие взять на себя подряд «на обивку адмиралтейского шпица золотить медные листы»[28], во сколько обошлась эта работа, к сожалению, неизвестно, но при следующей переделке Адмиралтейства Захаровым на позолоту шпица требовалось 15 т. р.[29]. Этот новый шпиц стал тускнеть к 1845 году, и 23 октября 1846 года были сняты леса, и адмиралтейская игла снова засияла во всем своем блеске[30], и, наконец, последний ремонт она испытала в 1886 году[31] — таким образом позолота держится в петербургском климате приблизительно около 40 лет (с 1810 по 1846 г. и с последнего по 1886 г.).
