Андрей Некрасов - Морские сапоги. Рассказы
— Вот в том и вопрос, — отвечает начальник, — что заводят там ботовый промысел. Боты уже отправили, скоро они на место прибудут, и зверя там вдоволь, а людей знающих нет. Боцманом на бот поедешь?
— А почему не поехать? Если боцманом, можно поехать. Мне в тех краях давно побывать хотелось. Уж больно мне любопытно на котика и на морского льва посмотреть. Зверь, говорят, занятный, а у нас тут не водится…
Вот так и случилось, что приехал Гаврил Иванович во Владивосток. Приехал и прямо с поезда — даже город не посмотрел — отправился на свой бот.
Новый бот ему очень понравился: чистенький, прочный, красивый и название неплохое: «Удар».
На «Ударе» стояли две мачты с парусами и двигатель в восемьдесят лошадиных сил. Небольшая машина, ну да и сам бот невелик. Зато был он построен так, что ему никакие льды не опасны. Если даже льдины прихватят и зажмут судно со всех сторон, все равно его не раздавит, а только выжмет на лед.
На таком боте не страшно идти в ледовое море. Но Гаврил Иванович с первого же дня, как пришел на судно, стал все щупать, пробовал, крепко ли, нет ли где гнили и слабины. Старый моряк знал, что лучше на берегу все проверить, а потом уж и плавать спокойно. «Удар» отправлялся не на прогулку, а в ледовое плавание на два месяца. За такой срок в море все может случиться.
На первый раз дали «Удару» задание: добыть две тысячи голов зверя — все равно какого, хоть нерпы, хоть лахтака, хоть сивуча. Задание не очень большое, но, чтобы его выполнить, нужно знать места, где искать зверя. Ведь и в море зверь не везде живет. В одном месте густо, а в другом, как говорится, — пусто. И вот, чтобы зря по морю не бродить, не тратить время на поиски, взяли на бот двух научных сотрудников.
Один из них, комсомолец Петя Никулин, прежде сам плавал матросом. Он вдоль и поперек прошел все Охотское море, все берега облазал и на самолете не раз летал надо льдами и над островами. Он не первый год занимался своим делом и составил целый альбом с картами. На этих картах было помечено, где какой зверь лежит, где пасется, в какое время куда плывет.
Гаврил Иванович познакомился с Петей, заглянул в его альбом и сразу решил, что Петя — парень толковый, от такого большая помощь охотникам. И на вид он понравился боцману: высокий, курносый и ходил, как все на «Ударе», в ватной стеганой куртке, в таких же штанах и в сапогах с высокими голенищами.
А другой, Виктор Васильевич Хомяков, оказался хитрым бездельником. О морском звере знал он меньше любого матроса, но делал вид, будто только он один в этом деле и понимает. А держался так уверенно, что ему поверили и назначили в рейс.
На судно пришел он в модном пиджачке, в лакированных полуботинках, с плащом, перекинутым через руку. Он представился капитану, на других даже и не посмотрел и первым делом спросил, где его каюта и скоро ли обед.
Гаврил Иванович услышал это, посмотрел на Хомякова и покачал головой.
— Вот это работничек, — сказал он капитану. — Идет на зверобойку, а вырядился, как на бал. Про дело ничего не спросил, а насчет койки сразу побеспокоился.
— Полно, Гаврил Иванович, — возразил капитан. — По одежке-то не встречай человека. Он, я слышал, парень знающий.
— Ну, да ведь я ничего, — сказал боцман, — встретить-то всяко можно. Как вот провожать будем?
— Поживем — увидим, — согласился капитан. — Давай, Гаврил Иванович, людей по местам. Будем отходить.
Боцман засвистел в свисток. Матросы забегали по палубе, а полчаса спустя «Удар» уже вышел из залива и взял курс на Охотское море.
«Удар» шел на север, и, хоть шел он открытым морем, с каждым днем все менялось кругом. Похолодала погода, вода стала темно-зеленой, потом кое-где появились редкие льдинки, потом пошел частый лед. Он весело сверкал на солнце и с хрустом ломался, ударяя в борта.
Гаврил Иванович забрался на мачту и огляделся кругом. Оттуда, с мачты, казалось, будто кто-то разбросал клочки бумаги на зеленом столе. Но сколько ни смотрел Гаврил Иванович, ни на льдах, ни в воде не заметил он ни моржа, ни тюленя.
— Ничего, Гаврил Иванович, — сказал Петя, когда боцман спустился, — завтра встретим зверя. Готовь винтовки.
Боцман послал двух матросов в трюм. Они принесли целый ящик старых австрийских винтовок, распаковали и поставили на палубе. Эти винтовки заряжаются сразу на десять зарядов и стреляют толстенными пулями в медных оболочках. Боцман обтер винтовку, осмотрел, прикинул на руке, прицелился.
— Ничего винтовка, прикладистая, — сказал он, — для промысла в самый раз. Только метко ли бьет? Лежали-то они сколько? Так, может, мушки посбиты или прицелы. А на зверя оружие нужно, чтобы без промаха било. Пристрелять придется.
Он пристроил к передним вантам лист фанеры, приколол к нему бумажную мишеньку, а с кормы, с другого борта, стал стрелять. Так он отобрал исправные винтовки, а потом каждый выбрал себе оружие по руке и по глазу. Винтовки прочистили, смазали, разобрали патроны. Запаслись ножами и баграми. К вечеру всё подготовили, можно бы и начинать промысел, только зверя по-прежнему не было.
А утром, едва рассвело, всюду на льдинах показались тюлени.
Хомяков поднялся на мостик, посмотрел направо, посмотрел налево.
— Ну вот, я же говорил, что нынче зверя встретим, — сказал он капитану и отправился завтракать.
А Петя Никулин стоял рядом с боцманом на палубе и разглядывал зверя в бинокль.
— Ну как, Гаврил Иванович, — спросил он, — нравится наш зверь?
— Так что ж, зверь как зверь, обыкновенный, — ответил Гаврил Иванович, — будкий, похоже, а так ничего, гладкий зверь.
Зверь и в самом деле оказался будкий. Как только раздался первый выстрел, все нерпы на милю кругом скользнули со льдин на воду и, высунув круглые головы, смотрели умными глазами на охотников. А на воде нерпу нельзя бить, потому что она сразу тонет.
Гаврил Иванович посмотрел на такую охоту и загрустил о родных северных морях.
— Это, Петя, разве промысел: в час по штуке? — жаловался он. — Вот ты к нам приезжай. Там у нас на льдах зверь лежит спокойный. За день такая, как наша, артель по тысяче промышляет и больше…
— Подожди, Гаврил Иванович, — утешал боцмана Петя, — вот найдем залежку, увидишь, что и тут зверя хватает. Недаром же наше море Охотским называется.
Но пока что дело шло совсем плохо. За два дня набили с полсотни нерпы, и капитан забеспокоился: приближалось осеннее время, штормы, туманы, а в шторм да в туман какая уж там охота! Тут гляди в оба: как бы на мель или на скалы не выскочить.
Нужно было торопиться, и капитан решил созвать совещание.
Когда Пете дали слово, он полистал свой альбом и сказал просто:
