Джеральд Даррелл - Моя семья и другие звери
Лесли, решив, что Марго неверно оценила его доблесть, пустился еще раз в более подробное описание эпизода.
Всю ночь шел дождь, так что на следующее утро, когда мы отправлялись смотреть, как Ларри будет совершать свой подвиг, под ногами хлюпала грязь и мокрая земля пахла, словно кекс с изюмом. Ради торжественного случая Ларри прикрепил к своей шляпе из твида огромное индюшиное перо и стал похож на маленького, осанистого и очень величественного Робин Гуда. Всю дорогу до болот, где собирались бекасы, он громко на что-нибудь жаловался. Ему было холодно, скользко, он не понимал, почему Лесли не поверил ему на слово без этого смехотворного фарса, ружье у него было тяжелое, и дичи там, наверно, не окажется, потому что в такой холодный день, как сегодня, никто не высунет носа наружу, разве что какой-нибудь слабоумный пингвин. С холодной жестокостью мы гнали его к болоту и оставались глухи ко всем жалобам и протестам.
Болото это образовалось на дне небольшой долины — акров десять плоской земли, которая в весенние и летние месяцы обрабатывалась. Зимой ей давали зарасти, и тогда она превращалась в лес тростника и травы, прорезанный ирригационными канавами, до краев полными воды. Эти канавы сильно затрудняли охоту. Они были слишком широки, чтобы их перепрыгнуть, и вброд их не перейдешь, так как в них было футов на шесть жидкой грязи и сверху еще четыре фута грязной воды. Кое-где их пересекали узкие дощатые мостики, в большинстве случаев подгнившие и шаткие, но только благодаря им можно было передвигаться по болоту. Во время охоты нам приходилось делить свое время между выискиванием дичи и поисками очередного моста.
Едва мы пересекли первый мостик, как из-под ног у нас с шумом взлетели три бекаса и понеслись прочь, раскачиваясь при полете из стороны в сторону. Ларри вскинул ружье и нажал на собачку. Курки спустились, но выстрела не последовало.
— По идее его надо бы зарядить, — с тихим торжеством произнес Лесли.
— Я думал, ты его зарядил, — со злостью ответил Ларри. — Все-таки ты исполняешь роль оруженосца. Я бы подстрелил эту пару, если бы не твоя дурацкая нерасторопность.
Он зарядил ружье, и мы снова побрели сквозь заросли тростника. Впереди нас, в какую бы сторону мы ни шли, все время раздавалась несносная болтовня двух сорок, предупреждавших дичь. Ларри чертыхался, проклинал сорок, а они, громко болтая, продолжали лететь впереди, пока не довели его до отчаяния. Он остановился у маленького мостика, нависшего над полоской спокойной воды, и со злостью спросил:
— Нельзя ли что-нибудь сделать с этими птицами? Они же распугают всю дичь на многие мили вокруг.
— Только не бекасов, — сказал Лесли. — Бекасы будут сидеть до тех пор, пока ты на них не наступишь.
— Я думаю, дальше идти незачем, — сказал Ларри. — Это все равно что выслать вперед духовой оркестр.
Он сунул ружье под мышку и сердито двинулся к мосту. Вот тут все и произошло. Ларри достиг как раз середины скрипучей, шаткой доски, когда из высокой травы с другой стороны моста выпорхнули вдруг два бекаса. От волнения Ларри забыл о своей необычной позиции. Он схватился за ружье и, еле удерживая равновесие на танцующем мосту, выпалил из обоих стволов. Ружье загрохотало и отдало назад, бекасы умчались целые и невредимые, а Ларри с криком ужаса полетел в канаву.
— Держи ружье над головой! Держи ружье над головой! — ревел Лесли.
— Не вставай на ноги, а то тебя затянет, — визжала Марго. — Не двигайся.
Но у Ларри, распростертого на спине, была только одна мысль: убраться отсюда как можно скорее. Он сначала сел, потом попытался подняться на ноги, опираясь при этом, к ужасу Лесли, на ружейные стволы. Когда ему удалось выпрямиться среди бурлящей и хлюпающей грязи, ружье совсем скрылось из виду, и Ларри провалился по пояс.
— Смотри, что ты сделал с ружьем! — выходил из себя Лесли. — Ты забил мне грязью стволы.
— А что же я, по-твоему, должен делать? — огрызнулся Ларри. — Лежать здесь и тонуть? Дай мне, ради бога, руку.
— Вытащи ружье, — с яростью сказал Лесли.
— Стану я спасать твое ружье, если ты меня не спасаешь, — вопил Ларри. — Будь оно проклято! Я не тюлень… вытащи меня отсюда!
— Вот идиот! — орал Лесли. — Протяни мне конец ружья, тогда я смогу тебя вытащить. Иначе я не достану.
Ларри торопливо пошарил под водой и погрузился еще на несколько дюймов, прежде чем вытащил ружье, залепленное черной вонючей грязью.
— Господи боже мой! Вы только взгляните на него, — стонал Лесли, обтирая ружье носовым платком. — Только взгляните!
— Может, ты перестанешь причитать над этим гнусным оружием и вытащишь меня отсюда? Или ты хочешь, чтобы меня в некотором роде постигла судьба Шелли, чтобы я утонул тут в грязи?
Лесли протянул ему конец ружья, и мы все дружно стали тянуть. Кажется, это не возымело никакого действия, разве что Ларри погрузился еще глубже, когда мы выбились из сил и перестали тянуть.
— Вам надо спасать меня, — напомнил Ларри, — а не отправлять на тот свет.
— Да перестань ты болтать и попробуй подтянуться, — сказал Лесли.
— А что я все время делаю, скажи на милость? Я уже разорвался в трех местах.
Наконец после невероятных усилий грязь издала протяжный громкий вздох, Ларри выскочил на поверхность, и мы подтащили его к берегу. Весь покрытый черной вонючей слякотью, он был похож на шоколадного солдатика у доменной печи и таял прямо у нас на глазах.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Марго.
Ларри яростно посмотрел на нее.
— Великолепно, — ответил он саркастически. — Просто великолепно. Никогда еще не испытывал такого удовольствия. Не говоря уже о том, что я схватил небольшое воспаленьице легких, радикулит и оставил там, в глубинах, один свой башмак, я еще замечательно провел время.
Всю дорогу домой Ларри изливал на наши головы гнев и презрение, а к концу пути уже не сомневался, что все это было подстроено нарочно. Когда он вошел в дом, оставляя за собой след, словно борозду на вспаханном поле, мама вскрикнула от ужаса.
— Чем ты занимался, милый? — спросила она.
— Занимался? Как ты думаешь, чем я занимался? Я занимался охотой.
— Но что с тобой случилось? На тебе сухой нитки нет. Ты что, провалился?
— Знаешь, мама, у вас с Марго такая изумительная проницательность, что я порой поражаюсь, как вы это выносите.
— Я только спрашиваю, милый, — сказала мама.
— Ну конечно, я провалился. Что же еще могло быть?
— Надо переодеться, милый, иначе ты простудишься.
— Я так и сделаю, — с достоинством ответил Ларри. — Хватит с меня на сегодня опасностей.
Отвергнув всякую помощь, он зашел в кладовую за бутылкой бренди и удалился в свою комнату, где по его просьбе Лугареция развела огонь в камине. Закутавшись в одеяло, Ларри сидел на кровати, чихал и пил бренди. После полудня он послал за другой бутылкой, и часам к пяти мы услышали его бодрые песни вперемежку с громовым чиханием. Во время ужина, когда Лугареция отправилась наверх с третьей бутылкой, маму охватила тревога. Она послала Марго взглянуть, как там у Ларри обстоят дела. Долго-долго все было тихо, потом прозвучал гневный голос Ларри и жалобная мольба Марго. Не понимая, что там происходит, мама в волнении стала подниматься по лестнице. Мы с Лесли отправились за нею следом.
В комнате Ларри пылал камин, сам Ларри был скрыт под грудой простыней и одеял, а у его кровати с безнадежным видом стояла Марго, сжимая в руках стакан.
— Что с ним такое? — спросила мама, решительным шагом пересекая комнату.
— Он напился, — ответила Марго с отчаянием, — и я ничего не могу с ним поделать. Я заставляю его принять горькую соль, чтобы завтра ему не было плохо, а он отказывается. Спрятался под одеялами и говорит, что я хочу его отравить.
Мама взяла из рук Марго стакан и подошла к кровати.
— Ну, живее, Ларри, и не будем валять дурака, — отчеканила она. — Выпей это одним глотком.
Одеяла заколыхались, из их глубин вынырнула взъерошенная голова Ларри. Затуманенным взором он посмотрел на маму и сощурился, как бы что-то припоминая.
— Вы ужасная старая женщина… Я уверен, что видел вас где-то раньше, — произнес он и, прежде чем мама успела опомниться от этого замечания, заснул крепким сном.
— Да, — сказала потрясенная мама. — Выпил он, должно быть, как следует. Ну ладно, сейчас он уснул. Подложим дров и пусть спит. Завтра утром ему будет лучше.
А на другой день, пока все еще спали, Марго вдруг обнаружила, что в доме начался пожар. Как выяснилось потом, раскаленные угли выпали из камина и сквозь щели в полу проскочили на балку под настилом. Бледная от страха, Марго в одной рубашке бросилась вниз по лестнице и влетела в мамину спальню.
— В доме пожар… уходи скорее… уходи… — выкрикивала она драматически.
