Шон Эллис - Свой среди волков
Продолжая смотреть так, будто собирается перегрызть мне горло, волк загнал меня в большое дупло, очевидно проделанное когда-то молнией в стволе толстенного дерева. Я стал пленником в тесной камере с обугленными стенками, а мой тюремщик продолжал нависать надо мной, угрожающе клацая зубами каждый раз, как я пытался двинуться. Я понимал, что эти зубы способны мгновенно раздробить любую кость в моем теле. Никогда прежде волки со мной так не обращались. Даже во время брачного сезона, когда они были чрезвычайно агрессивны и возбуждены, не случалось ничего подобного. Мне никогда и в голову не приходило, что он захочет убить меня. Но сейчас я по-настоящему испугался. Еще целых три четверти часа я провел в заключении.
Что в моем поведении могло так разозлить его? Я начал думать, что он, видимо, не собирается убивать меня прямо сейчас, а подождет остальных. Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Я горько раскаивался и сокрушался. Как я мог быть таким ослом? Все, решительно все говорили мне, что моя затея — идти к диким волкам и жить с ними — это безумие. И вот — они оказались правы! Выходит, здешние волки отличаются от тех, что живут в неволе, больше, чем мне казалось, и, будучи якобы принят ими, я на самом деле всего лишь обманывал себя. Они могут терпеть присутствие человека какое-то время, но расправляются с ним, когда он становится им не нужен. С каждой минутой страх терзал меня все сильнее. Я никак не мог защитить себя. Вокруг на много миль раскинулся дикий лес. Я начал даже мысленно призывать альфа-волчицу — она, как предводительница стаи, могла бы спасти меня. Если я погибну, никто и никогда не найдет меня — ведь они даже не будут знать, где искать.
Однако с наступлением сумерек поведение волка изменилось. Агрессия исчезла так же внезапно, как и появилась. Он стал спокойным и уравновешенным, как обычно. Его взгляд выражал уже не злобу, а мягкость, но я не спешил снова довериться ему. Мне казалось — он хочет обмануть меня, внушив мне ложное чувство безопасности. Но вдруг он подошел и стал облизывать мое лицо и рот, будто принося свои извинения за то, что вспылил. Это уже не был тот волк, что хотел убить меня. Передо мной вновь стоял мой брат, которого я давно знал и любил.
Все еще дрожа от пережитого шока, я сделал попытку выбраться из дупла. Волк не препятствовал мне. Более того, он встал и сделал несколько шагов по направлению к реке — туда, куда я собирался пойти, когда он напал на меня. Потом притормозил и обернулся, на своем языке приглашая меня следовать за собой. Я так и сделал, а за мной увязались и волчата. Пройдя метров семьдесят, он остановился и пометил место. Я посмотрел вниз и остолбенел. Прямо перед нами, на земле, лежала огромная куча медвежьих экскрементов, такого размера и запаха, каких мне никогда не доводилось встречать. Вокруг я увидел глубокие следы и отметины на коре деревьев, несомненно, от когтей большущего гризли — его визитная карточка. Позже индейцы рассказали мне, что медведь, оставляя на земле знаки своего присутствия, сообщает о своих намерениях. И в данном случае знаки указывали на то, что он затеял охоту на хищника.
Внезапно все стало ясно. Волк вовсе не собирался убивать меня. Наоборот — не воспрепятствуй он мне три четверти часа назад, не миновать бы мне медвежьих когтей. Все его агрессивные действия были продиктованы стремлением не пустить меня на верную смерть и защитить логово с волчатами. Словом, он спас мне жизнь.
Прошло еще три недели. Как-то утром я умывался в реке и внезапно поймал в воде взгляд своего отражения. Кто этот человек? Я не видел себя много месяцев и не сразу сообразил, что худой, заросший дикарь со спутанными патлами, похожей на мочалку бородой и запавшими, темными глазами и есть я сам. Ничто в нем не напоминало дюжего молодца, который покинул Центр Леви Хольта два года назад. Я был потрясен до глубины души. Этот случай окончательно убедил меня, что пора возвращаться домой. Мое здоровье явно пошатнулось, я похудел килограммов на двадцать и долго в том же духе не протянул бы. Щенки чувствовали себя отлично и не нуждались в моей опеке, так что настало время позаботиться о себе, и как можно скорее. Перспектива помереть в этой глуши меня не прельщала.
Я покинул «стоянку» на рассвете. По моим расчетам, от заветного мешка меня отделяла примерно недельная пешая прогулка. Однако веселой ее никак нельзя было назвать. Я находился на грани полного истощения. Последнее, на что у меня хватало сил, — переставлять ноги. Я даже плакать не мог. Волки не пытались как-то остановить или удержать меня. Впрочем, откуда им было знать, что я не собираюсь возвращаться. Я только один разочек обернулся — посмотреть, не идут ли они за мной, — но нет, ничего такого. Они как раз были на полпути вверх, к норе. Новый день начинался для них и для щенят. Жизнь шла своим чередом, со мной или без меня.
Я прикарманил несколько кусочков мяса с последней кормежки и то и дело останавливался, чтобы подкрепиться. Шел я медленно. Когда сомневался насчет направления, ориентировался по течению реки; впрочем, большинство тропинок было мне знакомо. По ночам я крепко спал, слишком измученный, чтобы опасаться хищников. Кажется, я о них даже не вспоминал. Прошла и впрямь целая неделя, прежде чем я достиг нужного места. Мой старый рюкзак висел на ветке, там же, где я его оставил. Он порядком пострадал от непогоды и выглядел неважно — как и я сам. Я снял его и сел под деревом, ожидая, когда кто-нибудь придет за мной. И тут только я сумел заплакать, и плакал очень долго. Боль разлуки внезапно обрушилась на меня — как плотину прорвало. Я сидел и всхлипывал без конца, слезы текли и текли по моим щекам, пока не вытекли все до единой.
Я не знал, продолжает ли Леви присылать за мной машину каждые два дня, как мы когда-то условились. Ведь уже несколько месяцев от меня не было вестей, к тому же в последней записке я поведал ему о своих планах, и он не мог не понимать, насколько это опасно. Вполне возможно, меня уже считали мертвым и прекратили регулярные проверки.
За время ожидания я успел вдоволь поразмыслить о своих приключениях и в очередной раз поразился тому, как часто оказывался на волосок от смерти. По-хорошему, ни один человек не должен бы выйти живым из подобной передряги. Одни погодные условия чего стоили, а если взять в расчет еще и постоянное недоедание и то, чем вообще я все это время питался… Да вдобавок еще волки — крупные, сильные хищники, постоянный источник физических травм и нервного напряжения. С другой стороны, именно волки помогли мне выжить. Они кормили меня, согревали, защищали. Если бы молодой волк не набросился на меня тем вечером на обрыве и не удержал от прогулки вниз, к реке, я без вариантов угодил бы на ужин медведю. Единственное, в чем волки не могли мне помочь, — качество пищи. Мой организм поначалу неплохо переносил сырое мясо, причем довольно долго, но это не могло продолжаться бесконечно. И теперь, сидя и перебирая в уме все блага, которые сулило мне возвращение в цивилизацию, я понял, что ужасно хочу меда.
