Н. Магуто - Жизнь собачья
– Что, что? – Пообедать – Не нужно, Данила. Меня аж мороз по коже пробирает.
– Нервный ты, Ричи. Нельзя быть таким ранимым. Нужно быть уверенным в себе котом – тьфу ты, – псом.
– Знаю, а что сделаешь – Я как о малыше подумаю, сердце болит.
– Из-за чего болит-то? Не сегодня, так завтра взлетит. Не завтра, так послезавтра. Деться ему от этого некуда, судьба у него такая. И нечего зря переживать.
– Все то ты знаешь, все то у тебя просто, – не выдержал я, – А что было бы, не подоспей мы вовремя?
– Ладно, не сердись – Молодец ты, молодец я, а этому, мелкому, пора учиться летать. Эй! Малец! – Просыпайся. Пора попробовать в небо взмыть. Начал он тормошить птенца.
Тот глаза раскрыл, посмотрел на нас и давай есть попросить.
От удивления у нас глаза на лоб полезли.
– Кто я тебе? Данька спрашивает, – Отец что ли?
А тот знай, клюв разевает, еды требует.
Я и говорю Даниле:
– Сходи, посмотри, вдруг что-нибудь съедобное подберешь.
– Ты что!? – С ума сошел!? Заорал он. Ты за кого меня держишь!? Ты, что думаешь, я буду по деревьям лазать, мошек ловить или в помете ковыряться, червяков выбирать?! Стоит, спину выгнул, шерсть дыбом встала. Зверь, а не кот. Хорошо, мы друзья. Когда он в таком состоянии, я его не сильно боюсь.
– Что разорался-то? Спрашиваю. Есть ему нужно? Нужно – Кому легче козявку поймать, тебе или мне? Что молчишь-то?
Покачал он головой. Хвостом махнул, развернулся и пошел себе. Я ему вслед кричу:
– Надолго не пропадай – По-быстренькому давай, одна лапа здесь, другая там.
Обернулся он, махнул хвостом, мол, смотри у меня, и пошел себе на поиски то ли червяка, то ли мухи.
Остался я с птенцом один. Только бы, думаю, кошки не напали. Одному не легко будет справиться. Когда голодные, они страсть, какие лютые. Но, слава богу, все обошлось.
Через полчаса вернулся – Довольный такой, морда лоснится, шерсть – волосок к волоску.
Когда только успел в порядок себя привести – Молодец, все-таки, он у нас, любому коту сто очков вперед даст.
Идет себе, а из пасти рыбий хвост торчит. Бог мой! – Он что не понимает, что вороненок рыбу не ест? – Не волнуйся, – говорит, – Голод не тетка. Есть хочет, съест.
– Да не будет он рыбу – Подожди, не мельтеши перед глазами. Сейчас я ее на кусочки порву, и посмотрим, что дальше будет.
Сказано, сделано. Через две минуты перед птенцом лежало угощение. Правда, пока он рыбу рвал, половину себе в рот отправлял. Тут уж ничего не поделаешь, главное, чтобы малец поел.
Подошел тот к еде, посмотрел и, вдруг, раз кусочек подкинул и в клюв. Проглотил. За ним второй, за вторым, третий, так почти всю рыбу и умял. Я даже заволновался:
– Хватит, парень, хватит, а то, точно, от земли не оторвешься, слишком тяжелым будешь.
Посмотрел он на меня, нахохлился, вдруг, как подпрыгнет – и взлетел – Что бы вы думали?!
Взлетел! – Ей богу! Взлетел.
Черной молнией, блеснув, скрылся в небесах.
Где же ты, мой юный друг? Хорошо ли там?
Полетай еще немного и лети домой,
Ждем, тебя, переживаем, сокол быстрый мой.
Когда я со слезами в голосе пробормотал это четверостишье, Данька чуть в обморок не свалился. Посмотрел на меня, посмотрел и говорит:
– Если кто тебя обидит, говори мне – Я им такую кузькину мать устрою! – Потом глянул на меня и добавил: – Ты, Ричи, поэт, – а поэтов обижать нельзя. Это я точно знаю.
Просидели мы с ним еще с час. Так и не вернулся наш птенец. Доели остатки рыбы и пошли домой.
С одной стороны, настроение праздничное, а с другой – как-то грустно. Что, если расстались мы навсегда, и никогда больше не встретимся? – Жаль – Пришли домой, легли спать. Так до вечера и проспали.
Спросонок слышу мамкин голос:
– Пап, ты посмотри на них. Спят в обнимку.
Открыл я глаза, а рядом, прижавшись к моему пузу, Данька лежит, во сне потихоньку причмокивает. Снится, наверное, что-нибудь хорошее.
От шума приоткрыл он один глаз, глянул на меня и дальше спать. Как будто ему все по барабану. Я тоже лапой махнул, глаза закрыл, только приготовился заснуть, вдруг щелчок и вспышка. Ну, вот, опять фотографируют. И когда им только надоест всякой ерундой заниматься? Ох – люди, – люди…
Рыбалка
Не поверите, собрались мы тут на рыбалку. Мамка удочку купила, крючки, еще какую-то ерунду. Вечером пошла к Леониду, соседу нашему, он эту удочку собрал, леску натянул, грузило, поплавок приделал, – и понял я, что от рыбалки мне никуда не деться. Придется завтра дурака валять, вставать ни свет – ни заря и тащиться на пруд, рыбу удить. Ну, да ладно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Это я про мамку – Сплю, только-только разоспался, вдруг будильник как заорет. Я чуть с дивана не свалился.
Вскочил, думаю, что случилось? И тут вспомнил, мы же на рыбалку идем. Посмотрел я на мамку, наверняка из-под одеяла в такую рань не вылезет. А она повозилась, повозилась и вскочила. Надо же, охота, пуще неволи. Вздохнул я и тоже встал.
Полчаса собирались, наконец, собрались.
Дед говорит:
– Давай не будем эту сетку для улова брать. Пакетик возьмем, на первый раз хватит. Много наверняка не наловим, что ее таскать.
А мамка, как раскричится:
– Ты, что за грибами тоже с пакетом пойдешь или все же корзину возьмешь?
Посмотрел дед на нее, рукой махнул. Что с женщиной спорить? Себе дороже. Подхватили мы удочку, сетку для добычи и сумку с пивом и чипсами. Хоть это сообразили. Потому что голодным у воды сидеть, ох – не сахар.
Пошли уже. Мамка, как встрепенется.
– А червяков взяли? Вчера у Леонида в навозе несколько штук нашли. Найти-то нашли, а взять забыли. Ха – рыбаки – Дед бегом назад. Схватил червяков и в сумку, где чипсы с пивом лежали. У меня аж аппетит пропал, ну, думаю, и сочетание. Одно ешь, другим закусываешь. Хорошо хоть червяки эти в пакете оказались, в полиэтиленовом, и вылезти из него никак не могли.
Идем, они смеются, а мне не до смеха. Нормальные собаки в такую рань дрыхнут себе в теплой койке. Один я, как какой-то пацан, бреду неизвестно куда, не понятно зачем.
Пришли, наконец. Выбрали место посуше, поудобнее, устроились. Начали червяка на крючок одевать. Смехотища – Они такие же рыбаки, как и я. Знают, что крючок нужно в воду бросить, с червяком конечно, а кроме этого ничего не знают. Первый раз на рыбалку собрались. Я, конечно, с дядей Славой ловил, но давно это было, забыл уже. Крутят они эту катушку туда – сюда, а леска ни туда – ни сюда. Ругаются, друг другу советуют. Отошел я подальше, чтобы меня ненароком не задели. Сижу, смотрю.
Через полчаса нацепили они бедного червячка на крючок. Взяла мамка удочку, размахнулась, как битой, что ребята в лапту играют, и бросила. Думаю, только бы сама от натуги не улетела и деда тем крючком не поймала. А то лечи их потом обоих, сил никаких не хватит. Но, слава богу, все обошлось. В двух метрах от берега приземлился, вернее, приводнился, крючок.
