Альманах - «На суше и на море». Выпуск 2
Однако настоящую причину переброски в Казахстан Колыванов выяснил куда позже!
Началось с того, что Катю оставили в Главном управлении и даже повысили в звании. Сам Колыванов получил назначение на отдаленный участок и появлялся в Главном управлении раз в месяц.
Сначала он только удивлялся, когда узнавал, что его заявки на рабочую силу или механизмы урезаны. Потом в приказах замелькала его фамилия. Все чужие грехи — плохое снабжение, отсутствие техники, даже неверная планировка строящейся линии — почему-то приписывались ему. Привыкший многое прощать, Колыванов не очень расстраивался из-за этих приказов. Но когда жена как-то назвала его неудачником, он насторожился.
Обычно трудно определить, как и почему складывается такое мнение. Сначала человека называют неудачником в шутку, потом с соболезнованием, а после, глядишь, уже никто не верит в него. Колыванов невольно задумался, кому нужно порочить его репутацию?
Они уже закончили прокладку первой линии путей. Многие получили награды. Только Колыванов оказался почему-то обойденным. Впрочем, он не очень огорчился. Важно было, что все лучшие работники его участка награды получили.
В это время и возникло нелепое дело о невыполнении приказа. Колыванов, проложивший вторые пути по собственному проекту, был отозван в управление.
Единственным человеком, который мог понять его, была Катя. Но Катя встала на сторону Барышева…
Колыванов сдал свой участок другому начальнику и решил вернуться на Урал. Он теперь не сомневался, что Барышев оказывал на Катю тлетворное влияние и хотел увезти жену, забрать с собой и лучших работников: Лундина, Чеботарева.
…Доказать министру необходимость продолжения разведок нетрудно, а все остальное приложится… И пусть Барышев идет своим путем, Колыванов пойдет своим.
Первый удар ему нанес Чеботарев. Василий женился и решил зажить оседлой жизнью. Лундин поступил еще проще. Он показал направление на Алтай. Григорий всю жизнь искал подвига. Его радовал скальный профиль нового пути — значит, взрывных работ будет сколько угодно. Привлекала быстрота строительства: Барышев опять превзошел себя, назначил такой срок, что опытные инженеры пожимали плечами. И Колыванов грустно распростился с Лундиным.
Когда он заговорил с женой об отъезде в Москву и затем на Урал, Катя как-то странно посмотрела на него. Нет, она не отказывалась, она просто просила повременить или съездить сначала самому. Еще вопрос, как скоро утвердит министр его проект, а пока она поработает с Барышевым. Ей, молодому инженеру, полезна такая практика. Евгений Александрович собирается назначить ее заместителем по изысканиям. Изыскания продлятся не больше шести месяцев: «Ты знаешь, как Евгений Александрович сократил сроки строительства». Закончив свою работу, она немедленно приедет…
Он не мог скрыть обиду, но уехал спокойно. Катя была права. В министерстве не очень торопились с утверждением его проекта. Пришлось временно направиться на строительство ветки на юге. Колыванов написал Кате, что ждет ее.
Ответ был уклончивым. Катя не возражала против его планов, но была еще занята. Письмо показалось Колыванову холодным, он затосковал.
Однако Катя продолжала писать, и он постепенно успокоился. А когда письма внезапно перестали приходить, он решил, что с женой произошло какое-то несчастье.
На официальный запрос в управление пришел такой же официальный ответ: «Екатерина Андреевна Баженова отправилась в составе отряда инженера Барышева на строительство Северо-Уральской железной дороги…»
Так замкнулся круг. Жена вернула себе девичью фамилию и ушла от него к Барышеву. Впереди еще развод, условные показания перед судом, но она уже счастлива. И хуже всего, что это счастье она испытывает именно там, куда он так стремился.
Что же толкнуло Барышева на Урал? Ведь он был одним из самых решительных противников строительства этой дороги, считая его несвоевременным. Неужели он узнал что-нибудь новое?
6Приехав в Москву. Колыванов убедился, что был прав в своих предположениях. В связи с началом комплексной разработки уральских богатств Совет Министров поставил вопрос о немедленной прокладке новой трассы. Барышев не желал отставать от жизни…
В Москве Колыванов прежде всего отыскал вновь назначенного начальника строительства. Михаил Матвеевич Тулумбасов, старый строитель, принимал дела, что называется, на ходу. Управление уже работало, главный инженер строительства Барышев, по своему обыкновению, уже отправил все разведывательные отряды и даже приступил к отсыпке полотна на тех участках, где новая трасса совпадала с водными и шоссейными путями. Барышев всегда начинал одинаково: снимал пенки.
Приятно подписать рапорт о первых тысячах кубометров гравия, уложенных в полотно дороги, о первых километрах подготовленных просек, о первых тысячах метров уложенных рельсов. В это время строители обычно еще только «раскачиваются», а вот у Барышева уже выполняют план… А там, где выполняется и даже перевыполняется план, сыплются премии, похвальные слова, и никто уже не забудет, что сделал это именно Барышев. Допустим, что через полгода строители удалятся от населенных пунктов и дорог, пойдут медленнее, тогда Барышев уйдет куда-нибудь на другую стройку, а о нем еще долго будут говорить: «Вот при Барышеве было не то…»
И слава первоклассного строителя будет сопутствовать Барышеву всю его жизнь. Если, конечно, не случится что-нибудь такое, что остановит его. Остановил же как-то Колыванов его победное шествие при прокладке вторых путей в Казахстане…
Колыванов невольно призадумался, когда ознакомился с положением дела на стройке. Пути его и Барышева опять скрестились. К чему это приведет в конце концов?
Но теперь Барышев шагал своею легкой походкой но Уралу, по родным местам Колыванова. И если Колыванов не побоялся встать поперек его пути в Казахстане, то на Урале, где каждый километр будущей дороги обдуман им еще двадцать лет назад, он должен тщательно посмотреть, а правильно ли все делается на стройке? Вот какие мысли владели Колывановым, когда он ожидал приема у нового начальника строительства Северо-Уральской дороги.
Встречаться с Тулумбасовым ему не приходилось. Еще неизвестно, как его примет начальник. Очень может быть, что даст тут же от ворот поворот. Известно, что каждый начальник любит начинать строительство со своим штабом: люди знакомы и известно, кто на что способен и как кто строит. Колыванов вошел к начальнику с некоторым волнением.
Тулумбасов, наголо обритый, сутулый, широкоплечий, будто навечно согнувшийся над столом, где были разложены карты, схемы, сводки, встретил Колыванова холодно. Фамилию он вроде бы и не расслышал, взгляд сразу отвел. Перелистал поданные документы, прочитал автобиографию и тогда поднял на Колыванова глаза. Они оказались серыми, острыми. Тулумбасов встал, и оказалось, что он очень высок. Плечи распрямились, на губах появилась улыбка. Загудел басом:
