Морли Каллаген - Клятва Люка Болдуина
В том месте, где от дороги отходила тропинка к усадьбе мистера Кемпа, Люк сказал:
— Я, пожалуй, зайду к мистеру Кемпу, Эдди. Он мой большой друг, и я попрошу его посмотреть, что у Дэна с лапой. Дяде я не хочу показывать.
— Правильно, — одобрил его намерение Эдди. — Увидимся после обеда.
— Возле дока. Обязательно, Эдди.
— Возле дока. До встречи, Люк.
— До встречи, Эдди.
На полпути к мистеру Кемпу Люк вдруг опустился на колени и, обняв Дэна, прошептал:
— Ты необыкновенный пёс, Дэн.
Он не мог объяснить, почему так тронут и благодарен. Получилось, что колли одолел не только большого и злого Тора, но и ту преграду, что отделяла других мальчишек от Люка и мешала им стать настоящими друзьями. Теперь Люк позабудет про своё одиночество, станет свободным и счастливым.
— Ты чудесная собака, Дэн, — прошептал он и потёрся щекой о нос Дэна, пытаясь показать, как он ему благодарен.
Они отыскали мистера Кемпа в сарае, и он с удовольствием им помог: принёс ведро воды, промыл Дэну рану и сказал, что через несколько дней Дэн будет бегать на всех четырёх ногах. Он согласился с Люком, что дяде Генри лучше не рассказывать о случившемся.
Но когда Люк вернулся на лесопильню и увидел, как дядя Генри твёрдым шагом, с разумным и решительным выражением на лице направляется к дому, поднимается по ступенькам на веранду и открывает входную дверь, ему захотелось поведать дяде о том, что произошло. И не только потому, что Дэн принадлежит дяде, а потому что, взглянув на широкие плечи дяди, он вдруг решил, что дядя Генри сам поступил бы именно так, как поступил он, и узнав про случившееся, стал бы гордиться им, Люком. «Самое правильное было взять в руки сук и ударить бешеного пса по голове», — почти слышал он слова дяди Генри. «Я так и сделал, дядя Генри», — представлял Люк, как он отвечает, поднимаясь вслед за дядей в дом. «Разумный поступок, Люк, очень разумный. Собака — это наша собственность, — одобрял его действия дядя Генри. — Теперь я не сомневаюсь, что ты, Люк, будешь как следует заботиться обо всём, что нам принадлежит».
Но, разумеется, ему не суждено увидеть, как загорятся таким желанным ему одобрением глаза дяди, потому что он обещал Элмеру ничего не рассказывать дяде Генри.
13. Бесполезное существо
Дядя Генри не заметил, что собака целую неделю сильно хромала, а если и заметил, то Люку ничего не сказал. Наступили летние каникулы, и на праздник дядя Генри повёз Люка и тётю Элен в городской парк. В этот день там должны были состояться бега, показ скота и бейсбольный матч между командой города и экипажем «Кливленда», который стоял в гавани.
Люк собрался было посадить в машину и Дэна, но дядя Генри сказал, что Дэн должен сидеть дома и сторожить. Если он не сторожевая собака, спросил дядя Генри, то что же он такое? Поэтому Дэн проводил машину до шоссе, а потом вернулся домой.
В парке первые полчаса Люк из вежливости не отходил от тёти с дядей, сопровождал их сначала на выставку фруктов и овощей, а потом на показ племенного скота и слушал, как дядя со знанием дела рассуждает о могучем гольштейнском быке или лучшей из джерсейских дойных коров. Держа в руке сигару, дядя Генри тем же авторитетным тоном, каким толковал про доски у себя на лесопильне, уверенно разглагольствовал о достоинствах и недостатках представленных экспонатов. На нём был дорогой, хорошо отглаженный серый костюм с жилетом, украшенным толстой золотой цепью от часов, и вид у него был такой внушительный, что Люк по праву гордился им. Дядя казался большим и щедрым, с душой нараспашку, когда дал Люку доллар на мороженое и сосиски. Он знал, что Люку хочется поскорее попасть на поле, где установили карусель и где уже шла игра в бейсбол, а потому все мальчишки пошли туда. Сам же он вовсе не интересовался той частью парка, которая больше всего нравилась Люку: там было шумно и царили сумасбродное веселье и радостный беспорядок. Люк видел, что дядя Генри чувствует себя неуютно среди развлечений или на цирковом представлении. Слишком уж всё там было суматошливо, самопроизвольно и беззаботно, что никак не вязалось с его натурой, поэтому он сказал Люку:
— Побегай теперь сам, повеселись. Встретимся в пять часов, когда закончатся бега, возле судейского стенда.
Вскоре все ребята собрались на стадионе, где болели за городскую команду, которая выиграла матч, когда Уинки Первис сумел особенно отличиться и закинул мяч в публику с правой стороны поля. Потом начались рысистые испытания, которые состояли из нескольких заездов. В бегах участвовали самые быстроходные лошади в округе. Люку, который никогда не бывал на бегах в городе, это соревнование пришлось особенно по душе, и ему вдруг стало казаться, что он живет в чудесном месте.
По дороге домой они весело обсуждали увиденное. Они проголодались и были рады очутиться дома. Люк знал, что, когда машина свернёт с дороги и подъедет к дому, Дэн с лаем выбежит им навстречу.
— Где собака? — спросил дядя Генри.
— Наверное, на веранде, — ответил Люк.
— Похоже, у нас больше нет сторожа, — вскользь заметил дядя Генри.
Они вышли из машины. Дэн мирно спал на веранде.
Тётя Элен захлопотала на кухне, а Люк принялся ей помогать, чётко следуя её указаниям. Работать с тётей Элен на кухне было всё равно что работать с дядей Генри на лесопильне. Те мелкие поручения, которые она давала Люку, нужно было выполнять тщательно и аккуратно, иначе она становилась раздражительной. Лицо у неё было оживлённым и решительным. Поверх праздничного платья из цветастого ситца она надела большой белый передник. У себя на кухне она выглядела не менее внушительно, чем дядя Генри на лесопильне.
Дядя Генри никак не мог насытиться, но наконец он откинулся на спинку стула и вынул сигару из жилета. Неторопливо попыхивая сигарой, он вышел на веранду, где спал колли, опустился, вздохнув, в качалку, откинул голову и принялся наслаждаться своей сигарой. Люк и тётя Элен вымыли и вытерли посуду и тоже вышли на веранду. В это время дня, когда на воде осталось лишь несколько красных отблесков солнца, в воздухе царила приятная свежесть. Люк сидел на ступеньках, прислонившись спиной к углу веранды: колли спал позади качалки, на которой сидел дядя Генри, а тётя Элен, блаженно вздыхая, растянулась в шезлонге.
Люк любил сидеть с ними после ужина на веранде. В эти минуты они становились близки друг другу. Не потому, что о многом говорилось. В это время серьёзные беседы не велись. Никто не требовал от него быть сообразительным и внимательным. Это был час, когда на лесопильню спускались тихие сумерки, когда разрешалось быть немного ленивым и праздным, когда дядя Генри переваривал свой ужин.
