Андрей Куприянов - Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни
Его нельзя было представить большевиком-революционером, а с другой стороны, нельзя было умолчать о его участии в колчаковском правительстве, его результативная работа по совершенствованию науки и просвещения была еще памятна многим. В некрологе, помещенном в газете «Красный Алтай», власти пытались представить его противником Колчака. «В 1918 году числился министром народного просвещения, — писала газета, — а впоследствии вошел в состав Уфимской директории. Как только власть перешла к Колчаку — Сапожников отказался принимать участие в строительстве государственной власти и в продолжение всего колчаковского периода занимался исключительно профессорской и научной деятельностью».
В. В. Сапожников имел большую семью. В 2004 году вышла замечательная книга его внучки Ирэн, от дочери Киры, которая была замужем за профессором Томского университета П. В. Савостиным. Книга написана в виде писем двоюродной сестре Тане и повествует о невероятных приключениях маленькой девочки в годы войны. Но есть небольшой отрывок, который раскрывает некоторые штрихи жизни семьи Сапожниковых в 20‑х годах прошлого века. «Мои родители, Петр Васильевич и Кира Васильевна, оба ученые. Как университетские профессора, они оба имеют много привилегий, у нас даже есть собственная машина, данная папе правительством за его исследования по физиологии растений.
Мама моей мамы, бабушка София (Софья Александровна Боярская-Сапожникова, вторая жена В. В. Сапожникова — Примеч. авт.), переехала жить к нам, когда я родилась. Бабушка София — необычная и удивительная женщина; она красива со своими седыми волосами и яркими голубыми глазами. Она полна энергии, которая ей позволяет поддерживать контакт со множеством знакомых и с тринадцатью внуками и внучками. Ее муж, мой дедушка Василий, который умер за несколько лет до моего рождения, был не только знаменитым естествоиспытателем, но, кроме того, в царские времена занимал высокий пост ректора университета. Бабушка тоже была занята — она не только присматривала за деталями обычных ректорских обязанностей, но и вела домашнее хозяйство. (шесть детей, няни, прислуга. Она возглавила группу дам в организации дешевых обедов для студентов. Она сама поступила на медицинский факультет. Даже больше, она купила молочную ферму и не только следила за ее работой, но и оказывала медицинскую помощь больным на ней и в окрестных деревнях. Ух! Какая энергия! Она сказала мне однажды: какая жалость, что теперь коммунизм. Если бы еще была Российская Империя, она бы «представила меня ко двору». Я спросила ее: «К какому двору?», на что она ответила мне только, что когда‑нибудь она мне расскажет «все» об «этом». Что это за «все», я до сих пор не знаю.
Камень-репер начала ледника, отмеченный В. В. Сапожниковым (с фотографии Е.Е. Тимашок)
После революции, за долго до того, как я родилась, когда начали происходить всякие плохие вещи, и ферму у бабушки отобрали, крестьяне приходили к ней и приносили большие куски мяса и другие продукты в благодарность за ее медицинскую помощь и за ее доброту, заботу. Они помогали нам до тех пор, пока мы оставались в Сибири. Они не хотели брать с нее денег, поэтому она пыталась заплатить им как‑то по‑другому. Я помню, как ходила с бабушкой по городу, охотясь по полупустым магазинам за подарками для этих крестьян. К моему удивлению, она не покупала красивых подарков, а в основном соль и хозяйственное мыло. Однажды мы увидели большую красивую розовую пуховку для пудры, и я предложила бабушке — может быть, стоит купить ее крестьянам в подарок, вместо крупной соли и вонючего коричневого мыла. Она сказала, что соль их больше обрадует и будет им полезнее, но пуховку я могу купить для мамы».
Ирэн Савостина-Сапожникова — хирург-стоматолог, имеет докторскую степень анатомии и физиологии человека, в рамках российско-американской программы НАСА занималась изучением влияния невесомости на обмен кальция в живых организмах. Она не забыла свою родину и приезжала в Томск.
Так уж получилось, что ни у А. Колчака, ни у В. Сапожникова могилы не сохранились. Они принадлежат всему миру.
Но исследование высокогорных флор Сибири нашло своих последователей, среди которых А. С. Ревушкин, Л. И. Малышев, Н. В. Ревякина, а вслед за ними еще совсем молодые ботаники: А. И. Пяк, А. Л. Эбель. И никогда интерес ученых к растениям высокогорий не угаснет.
Памятником стоит на морене Катунского ледника камень, помеченный Сапожниковым. В настоящее время ледник значительно «ушел» от того места, и на освободившемся пространстве ботаники изучают механизмы поселения растений в высокогорьях Алтая.
Повилика Эльпасовская — Cuscuta elpassiana N. Pavl.
Круг cедьмой. Сапожников, Шишкин, Крылов
Вот уже более ста лет российские ботаники развиваются практически в изоляции. Очень редкие из них могут работать, скажем, в Иране, изучая иранские полыни, а потом переехать в Южную Америку, чтобы посмотреть на заносные виды полыни в Южном полушарии. Хорошо, если удастся поработать несколько недель в крупнейших гербариях, но для полного представления необходимы полевые впечатления.
Мы привыкли гордиться своими необъятными просторами — одна шестая часть суши. Во «Флоре CССР» на этой территории описано более 19 тыс. видов растений, большая часть видов произрастает в Средней Азии и на Кавказе. Но если подумать, что высших растений на Земле 250 тысяч, то становится понятно, что наше флористическое богатство — только 8 % мирового флористического разнообразия. Можно ли стать глобальным ботаником на этом скромном зеленом поле? Мы привыкли к своим бореальным видам, и трудно поверить, что на юге Африки наши нежные травянистые молочаи становятся кустарниками и суккулентами, как кактусы, австралийская крапива — кустарник с почти смертельным ядом в жгучих волосках. Понимать систему родов, семейств можно только представляя все их разнообразие. Понимание таксонов во всем их морфологическом разнообразии — залог широты мышления и способности к обобщениям. В этом плане В. В. Сапожников был более подготовлен, чем остальные сибирские ботаники. Он имел возможность быть в Германии и сравнивать высокогорную растительность Альп и Алтая. Он путешествовал в составе экспедиции Переселенческого управления по Семиречью, подымаясь на вершины Джунгарского Алатау.
Как‑то утвердилось что В. В. Сапожников учеников не оставил, частью это справедливо, поскольку весь фактический гербарный материал передавался в Ботанический музей, который курировал П. Н. Крылов. И там происходило окончательное образование молодых ботаников. И как-то забылось, что инвестором, финансирующим их путешествия, почти всегда был В. В. Сапожников. И среди «золотой» ботанической молодежи был и его ученик, а в последствии преемник Борис Константинович Шишкин.
