Джон Кракауэр - Навстречу дикой природе
Столь невероятная промашка ничуть не удивила Марка Стоппеля, молодого жителя Фербэнкса, который работал вместе с МакКанном на трубопроводе перед отправлением долговязого техасца на Хребет Брукса:
“Карл был простецким дружелюбным парнем, его все любили. Он выглядел умником, но легко мог замечтаться, потерять связь с реальностью. Любил выпендреж и бурные вечеринки. Мог быть очень ответственным, но иногда поддавался импульсу ради бравады и стильности. Нет, я не удивлен, что Карл отправился туда и забыл договориться, чтобы его забрали. Но меня вообще сложно удивить. Немало моих приятелей утонули, было убиты или просто умерли весьма своеобразно. На Аляске ты привыкаешь, что вокруг творятся странные вещи”.
Поздним августом, когда дни укоротились, а ветер стал резким и осенним, МакКанн начал волноваться, почему за ним никто не прилетает. “Думаю, я должен был проявить больше предусмотрительности, договариваясь о своем возвращении. Но скоро все выяснится”, – записал он в своем дневнике, большие фрагменты которого были посмертно опубликованы в пятистраничном рассказе Криса Сэппса в “Фербэнкс Дэйли Ньюс-Майнер”.
С каждой неделей он все острее чувствовал приближение зимы. Когда запасы еды истощились, МакКанн горько пожалел о том, что выбросил все патроны в озеро, оставив себе лишь дюжину зарядов для дробовика: “Все время думаю о патронах, которые я выкинул два месяца назад. Эти пять коробок вечно мозолили мне глаза. Думал, что глупо было покупать так много (чувствовал себя как солдафон). … Умней не бывает. Кто бы знал, что они мне могут понадобиться, чтобы не умереть от голода”.
Затем, морозным сентябрьским утром, спасение, казалось, было у него в кармане. МакКанн охотился на уток с остатками своих патронов, когда тишину разорвало жужжание аэроплана, который вскоре пролетел у него над головой. Пилот, заметив лагерь, снизился и сделал пару кругов, чтобы получше рассмотреть. МакКанн безумно размахивал ярко-оранжевым чехлом от спальника. Самолет не был приспособлен для приводнения, но МакКанн был убежден, что его заметили и пилот, несомненно, вскоре пришлет за ним гидроплан. Его уверенность была так сильна, что он записал в дневнике: “Я прекратил махать после первого же круга. Надо было побыстрее упаковать вещи и подготовиться к свертыванию лагеря”.
Но самолет не прилетел ни в этот день, ни в последующие. Однажду МакКанн случайно посмотрел на оборот своей охотничьей лицензии и понял, почему. На маленьком бумажном квадрате была изображена азбука жестов для общения с пилотами с земли. “Помнится, я высоко понял правую руку и потряс кулаком, когда самолет зашел на второй круг, – записал МакКанн. – Это был радостный жест – как если твоя команда забивает гол”. К несчастью, как он узнал позднее, одна поднятая рука является общеизвестным сигналом “Все в порядке, помощь не нужна”. Сигнал “SOS, немедленно пришлите помощь” – две поднятые руки.
“Это объясняет, почему они, почти улетев, вдруг решили вернуться и сделать еще один круг, но я им не подал вообще никаких знаков (на самом деле, я, кажется, даже отвернулся), – философски рассуждал МакКанн. – Они, должно быть, решили, что я придурок”.
В конце сентября тундра покрылась снегом, и озеро замерзло. Запасы еды истощились, МакКанн пытался собирать шиповник и ставить кроличьи силки. Однажды он запасся мясом больного карибу, забравшегося в озеро и издохшего. К октябрю его организм уже переработал большую часть жира, и он стал замерзать долгими холодными ночами. “Наверняка кто-нибудь в городе должен догадаться, что если я до сих пор не вернулся, со мной что-то случилось”, – записал он. Но самолет все не прилетал.
“Это очень по-Карловски – предполагать, что кто-нибудь появится как по волшебству и спасет его, – говорит Стоппель. – Он водил грузовик, а потому имел на работе кучу свободного времени. Отсиживал задницу в машине, предаваясь мечтам – именно так в его голову пришла идея о поездке на хребет Брукса. Для него это было серьезной задачей – он провел добрую часть года, обдумывая ее, планируя, обсуждая со мной в перерывах, что лучше взять с собой. Но при всех тщательных планах он порой погружался в дикие фантазии.
К примеру, Карл не хотел отправляться на природу в одиночку. Поначалу его розовой мечтой было жить в лесах с какой-нибудь красавицей. Он западал как минимум на двух девчонок, работавших с нами, и потратил кучу времени и сил, чтобы уговорить Сью или Барбару или кого-то еще составить ему компанию, что было, конечно, чистой утопией. Этого просто не могло случиться. Я имею в виду, что в Седьмой насосной станции, где мы работали, на каждую женщину приходилось около сорока мужчин. Но Карл был чувак мечтательный, и до самого отлета продолжал надеяться, что одна из девчонок передумает и решит поехать с ним”.
Сходным образом, объясняет Стоппель, “Карл был из тех людей, которые безосновательно рассчитывают, что кто-нибудь, в конце концов, сообразит, что они в беде, и спасет их. Даже в шаге от голодной смерти он, вероятно, мечтал, что в последнюю минуту Толстуха Сью прилетит в голубом вертолете, набитом едой, и займется с ним бешеной любовью. Но его фантастический мир был так далек от реального, что никто не мог проникнуть в него. Карл просто становился все более и более голодным. Когда он все-таки сообразил, что никто не собирается его спасать, он иссох до такой степени, что сам уже не мог ничего предпринять”.
Когда съестные припасы МакКанна почти полностью растаяли, он записал в дневнике: “Я начал сильно беспокоиться. Честно говоря, даже немного напуган”. Температура упала до минус пяти по Фаренгейту. Его пальцы покрыли гнойные болезненные обморожения.
В ноябре он прикончил остатки еды. Его костлявое тело тряслось от холода. Он был слаб, голова кружилась. В дневнике записано: “Руки и нос все хуже, ноги тоже. Кончик носа распух, покрылся волдырями и струпьями. … Умирать таким образом наверняка медленно и мучительно”. МакКанн думал оставить безопасный лагерь и отправиться пешком в Форт Юкон, но решил, что ему не хватит сил, и он погибнет от холода и изнеможения прежде, чем доберется туда.
“Карл уехал в отдаленную, почти необитаемую область Аляски, – говорит Стоппель. – Зимой там адски холодно. Многие люди в подобных обстоятельствах способны придумать, как выбраться, или, возможно, перезимовать, но для этого надо быть весьма изобретательным и не распускать сопли. Ты должен стать тигром, убийцей, гребанным зверем. А Карл был слишком расслабленным. Тусовщик, что с него взять”.
“Боюсь, я не смогу это вынести, – записал МакКанн поздним ноябрем в конце своего дневника, который к тому времени насчитывал сотню блокнотных страниц в синюю линейку. – Милый Бог на небесах, пожалуйста, прости мне слабость и грехи. Пожалуйста, позаботься о моей семье”. Затем он прислонился к своей палатке, приставил дуло винчестера к голове и нажал пальцем на спусковой крючок. Через два месяца, второго февраля 1982 года, рейнджеры набрели на его лагерь, заглянули в палатку, и обнаружили иссохшее тело, замороженное до состояния камня.
