Борис Сергеев - Мои питомцы и другие звери
Приемные родители могут распознать чужака и среди птенцов. Но часто юные кукушата похожи на сводных братьев и сестер. У птенца царской кукушки даже ротовые пятна и бугорки в углу рта совершенно такие же, как у соседей по гнезду. Только это его и спасает. Насколько трудно кукушонку вырасти в чужом гнезде, подтверждает анализ, сделанный в Англии. Местные кукушки разыскивают и используют 2–4 процента всех гнезд мелких птиц, но только в семьях горных коньков кукушатам живется сносно. Здесь их выживает 76 процентов, а у остальных птичек — меньше половины. Чтобы выжить, юным подкидышам приходится быть расторопными. Развитие их протекает интенсивнее, чем яиц приемных родителей, да и расти кукушонку нужно значительно быстрее своих соседей по гнезду. А еще лучше, если он отделается от «конкурентов», выбросив из гнезда яйца или остальных птенцов. Как известно, дети нашей кукушки именно так и поступают: избавляются от птенцов своих благодетелей в первые трое суток после их рождения.
Маленький кукушонок должен многое уметь. Чтобы приемные родители кормили его досыта, нужно выпрашивать корм, подражая голосам детей хозяев гнезда. С этим легко справиться птенцу полосатой хохлатой кукушки, живущей в Зимбабве. Они воспитываются только в семьях одного из видов тимелий. Видимо, способность подражать голосам птенцов этих птиц у них врожденная. Кукушатам других видов этому приходится учиться.
Большинство кукушек подкладывают в чужие гнезда лишь по одному яйцу. Но если в гнезде маленьких птичек одновременно выведутся два кукушонка, то они наверняка не братья.
Скандальная слава этих птиц столь известна, что женщину, уклоняющуюся от семейных обязанностей, везде называют кукушкой. Злополучную птицу единодушно осуждают, и никто не поинтересуется, как она дошла до жизни такой, почему так плохо поступает. А происходит это из-за жилищного кризиса! Когда удобных мест для гнезд не хватает, бездомные птицы начинают откладывать яйца в чужие гнезда, чаще всего к птицам своего вида или просто к соседям. Если птицы постоянно сталкиваются с жилищным кризисом, они постепенно превращаются в гнездовых паразитов. Явление это не такое редкое, как можно подумать. Сейчас на нашей планете насчитывается более пятидесяти видов птиц, которые гнезд не вьют и высиживанием яиц не занимаются!
В ГОСТИ К ЗАЙЦАМ
Когда багряно-желтый осенний лист пожухнет и опадет, а снежное покрывало почти на полгода укутает землю, самое время надеть лыжи и отправиться в лес. В эту пору легче всего проверить, что за зверье обитает в наших лесах. На белых страницах снежного покрова все живое оставляет свои автографы. Нужно только уметь читать звериные записи, по почерку узнавать их авторов.
Если пробежаться по лесным дорогам, лугам и перелескам, неожиданно откроется, что в наших северных ленинградских лесах, подступающих почти к самым стенам огромного города, где чуть ли ни каждый десятый — охотник-любитель, довольно много живности. Замысловатые узоры заячьих скидок и глубокие ямы лосиных следов обрываются у въездов в город. Еще смелее ведут себя лисы. После особенно темных ночей нетрудно встретить ровные строчки следов, прямиком ведущие в город. Это кумушка отправилась проверить помойки в надежде подхарчиться жирной крысой или слопать пару-другую мышей. Многие хорьки попросту переселились в город, обосновавшись где-нибудь в теплом подвале, поближе все к тем же помойкам.
Подальше от города кое-где встречаются кабаньи тропы, раздвоенные отпечатки изящных копытец косули, а в сильную оттепель иногда попадаются следы детских босых ножек, почему-то только с четырьмя пальчиками. Так выглядят следы барсука, совершающего недолгий моцион, чтобы немного размять одеревеневшие от долгого сна лапки.
Если удастся распутать хитроумные заячьи петли, можно где-нибудь в кустах, под елочкой или у высокого сугроба найти лежку лопоухого каллиграфа, а иногда и увидеть ее хозяина, когда он, заслышав скрип ваших лыж, не слишком поспешно выскочит из насиженной норки. Белоснежная шубка отлично маскирует беляка. Косой это прекрасно понимает и сидит в своем временном доме до самой последней минуты в надежде, что вы его проглядите.
Зайца русака заметить легче. Он и зимой и летом одним цветом: шубки своей не меняет. Только мало его, редок русак у нас на севере.
Для знакомства с нашими лопоухими соседями зима — лучшее время. В иные урожайные на зайцев годы их к осени появляется несметное количество, но, бродя неделями по осенним лесам и перелескам то с лукошком для ягод, то с грибной корзиной или ружьем, так ни одного зайца и не встретишь. Знаешь, что где-то здесь они, рядом совсем, но слишком осторожны зверьки и тщательно избегают знакомства с человеком.
Гораздо легче столкнуться с зайцем на юге. Ранним утром, пока солнце не согнало с полей ночной прохлады, кормятся русаки в степи, по краю жнивья или на бахчах. В это время они не очень пугливы, не обращают внимания на проносящиеся по шоссе машины, а иногда даже, совершенно не считаясь с правилами уличного движения, перебегают дорогу прямо перед колесами автомобилей.
Многие годы моей мечтой было поближе пообщаться с зайцами летом, но разные причины мешали каждый год осуществить это желание. Уже давно доходили слухи о заячьем царстве, организованном охотниками города-героя Керчи. Наконец случай поехать на юг представился, и вот я трясусь в стареньком расхлябанном автобусе по плохой проселочной дороге. В тучах пыли, дребезжа всеми металлическими частями и тяжело фырча на частых подъемах, второй час тянется автобус по крымской земле. Еще десять километров пешком все по тем же пепельно-желтым, выжженным солнцем холмам — и вот я у цели на краю Марьиной Рощи.
Лес, в котором я оказался, — искусственный. Его посадили и вырастили люди. Истинному северянину Марьина Роща вряд ли покажется привлекательным местом. Деревья стоят размеренными рядами, междурядья вспаханы, а там, куда не достал плуг лесовода, торчат пучки такой же, как в степи, давным-давно засохшей, жесткой и колючей травы.
Утомленный тяжелой дорогой, я камнем рухнул под первое тенистое дерево. Только когда солнце опустилось совсем низко и жара чуть-чуть спала, хватило сил продолжить путь.
Дорога вела в глубь леса. Кеды легко и бесшумно ступали по толстому слою пыли. Ни один звук не нарушал тишины засыпающего леса. Я знал, что в этот час не встречу здесь ни одного человека: посторонним в Марьиной Роще находиться не полагалось. Зато следы людской заботы о зверье были заметны на каждом шагу. Вот под высокими деревьями стоят ясли, сбитые из тонких жердей, вроде тех, что устанавливают в коровниках. Здесь зимой подкармливали косуль. Там, на полянке, остатки рассыпанного зерна. Летом корма в лесу достаточно, и птицы не рвутся к даровому угощению. Сейчас для них самое важное — вода. В степи за полтора месяца не выпало ни капли дождя, и птицы со всей округи слетаются в лес на водопой к расставленным у дорожек корытцам с водой. Около поилок пыль густо помечена крестиками фазаньих следов. Этих красивых и ценных птиц, как и косуль, специально завезли в Марьину Рощу, и они, охраняемые человеком, хорошо размножились.
