Валерий Маслов - Записки сахалинского таёжника
Собака Дик охраняет рюкзаки. Других собак к мешкам не подпускает. Молодец Дик, так держать! Сели ужинать — хлеба нет! Но ведь в обед был. Был и сплыл, ушел хлебушек. Три булки, скотина, сожрал! Лайки рядом крутятся, — курцхаара не видно. Обычно, когда охотники садятся кушать, Дик тут как тут: смотрит жалобно своими поросячьими глазками в три карата, слюну пускает, — дайте, мол, хоть что-нибудь! А лучше — всё отдайте.
Спряталась собака в крапинку, нерпа сухопутная, — его работа. У пса чувство совести есть? — Нет! У пса есть чувство страха. Знает, что бит будет. Дик поступил чисто по-человечески: что охраняешь, то и имеешь. С ложной охраной рюкзаков курцхаар ловит охотников второй раз.
Первый случай произошел две недели назад. Васёк с Тимохой переносили продукты, вещи, капканы и прочий охотничий скарб, — грузились на Найбе и до базового зимовья. В рюкзаке у Тимохи, помимо основного загруза, — шесть булок хлеба. Четыре булки в карманах рюкзака: в один карман стоймя входят две булки хлеба. — Хозяйский рюкзачок! На каждом перекуре Дик охранял рюкзак молодого неопытного охотника.
Хозяина мешок пёс не замечал, как и самого хозяина. Зачем Дику мешок хозяина? — Там одни капканы, железяки несъедобные. Пес успел схарчить полторы булки хлеба, пока Васёк не застукал его с поличным. Всыпал проглоту по первое число! Думали, понял пёс, что воровать с рюкзаков наказуемо. — Горбатого могила исправит! Дик — собака умная, соображает отлично! Весь свой ум и соображение пёс пускает на поиски продуктов. В тайге продуктов питания не найдешь, выход единственный: воровать у хозяина…
Собакам каждый день варят ведро овса. Дика пайка в два раза больше, потому что крупная собака, — псу одному ведра мало будет: ему только на согрев нужно ведро овса, — пёс короткошерстный. Жрал бы вволю, — может, не воровал бы, и по зверю бы работал. У Дика вошло в привычку… вот только, интересно, что — воровать или жрать? По наблюдениям парниши, у пса две привычки: воровать и жрать!..
Летом на папоротнике давал Дику почти полное ведро варёной краснопёрки. Курцхаар сожрал всё и посуду за собой вымыл. Через полчаса стоял возле костра, пускал слюни, смотрел на людей, как они кушают жареную симу. Тимоха бросил Дику кусок жареной рыбы, — тот на лету «чмок», не жуя! Как будто собаку неделю не кормили.
Сколько же ему надо вволю нажраться? Может, Дик любит жареную симу, а ведро краснопёрки схарчил ради приличия? Соблюдает правила хорошего тона? — Пёс-то с родословной! Но Дик никуда не денется! — Без этого пса у парниши нет охотничьих рассказов.
А пока расскажет про строительство избы из свежего, сырого леса…
Изба поставлена в таком месте, что тоску нагоняет. Глухой распадок, небольшой ручеёк. Кругом ельник, — на то он и глухой распадок. Изба была нужна именно в этом районе, на Сохе. Теперь можно будет обрабатывать речку Сунсури. До Быкова добираться в два раза быстрей, чем с Десны, с базового зимовья.
Наступил ноябрь. Нужно начинать охотиться, промышлять зверя пушного. Васёк сидит на Десне, не шевелится. Тимоха с ним за компанию сидит на базовом зимовье и тоже не шевелится. — Вдвоем сидят и не шевелятся. Точней будет: сидят на зимовье, оно пока что у охотников одно. Будку на Медвежке в счёт не берут, а зимовье, которое гнилое на ключе Уртай, и вспоминать не стоит.
Товарищи охотники только закончили десятидневное турне по Десне до устья и километра три вверх по Найбе. Нет, нет, — десять дней они это расстояние не шли. Даже если бы ползли по-пластунски, — за неделю бы управились. Каждый день бегали на Найбу. Обратно шли груженые: затаскивали на Десну продукты, капканы, прочий скарб, — всё, что нужно в тайге зимой. Много чего нужно в тайге зимой! Всё в тайге зимой нужно, и чем больше этого всего, тем чувствуешь себя комфортней, уверенней.
С хребта Шренка по речки Змейки пробили дорогу до Найбы. Лесорубы прут в эти края. В середине октября по свежебитой дороге сделали завоз на «ГАЗ-66». Таскали поклажу десять дней, потому что много чего завезли.
Сидят два охотника на Десне, ждут помощников. Решили ставить еще одну избу. — Надо обязательно ставить! Помощники должны были подойти два дня тому назад. Начался промысловый сезон, охотовед решил избу ставить. Как на охоту, так собак кормить, — это про него. Хлеб кончается. Если бы не чёртов суповой набор, хлеба бы еще хватило на пару дней. Суповой набор, — разумеется, Дик. — Парниша его так ласково называет. Пес выглядит на пять с плюсом.
За две недели с упитанной собаки получился скелет, обтянутый кожей. Шерсти всего сантиметр, мослы торчат в разные стороны. Становится страшно, когда пёс рядом проходит: если тебя зацепит, — можно сильно порезаться о торчавшие кости!
Чья бы корова мычала, а парнише следовало бы помолчать. К самокритике относится весело. Он сам — как суповой набор: ходит, костями гремит. Потому медведь до сих пор его не съел, что грохот костей слышит и уходит. Косолапый — это не собака, кости грызть не любит. Дик громче костями гремит…
Пошел Тимоха в Быков за хлебом. Почему именно он? Васёк сказал, что сухарями перебьется. Можно, конечно, сухарями перебиться, блинов гору напечь. Парнише обязательно нужен хлеб, — так любит кушать хлеб! Ерунда все это. Без хлеба протянет гораздо дольше Васька, — тянул не единожды.
Сидеть неохота, уединение — хорошо, но иногда нужно выходить в цивилизацию. Фактически всё лето и два месяца осени в лесу проторчал. Побежал за хлебом ради смены обстановки, хлеб — сбоку припёка. Нужна была причина прогуляться на дальнее расстояние. Вдруг соболь попадется?..
Наконец, разобрались, зачем в Быков понесло. Посмотреть со стороны на его ход, — так не ходят: не пошел, а побежал! С собой взял одну собаку Белку, винтовку «Белку». В рюкзаке — топор, чайные дела, офицерский литровый котелок, фонарик, лёгкий свитер, новенький пуховой спальник, — мешок, как говорят, «с нуля». Вышел с зимовья под вечер с таким расчётом, чтобы до темноты добежать до тырловки. Коров увезли на зимние квартиры, — тырловка пустует, так что можно переночевать, поутру сбегать в Быков до магазина, загрузится и к ночи прийти на Десну. С весом быстро не поскачешь, плюс постоянный тягун. Обратно идти в верховья Камышового хребта.
Чётко рассчитал время: в сумерках прибежал на тырловку. Нет, это не рассчитал чётко, это бежал чётко. Васёк сказал, что поздновато собрался. Парниша сам понял, что поздновато, — вот и наворачивал. Что налегке не бежать, тем более вниз?
Выбрал будку почище, с нарами. На улице развёл костерок, сбегал на ручей за водой. Пока дождался чай, — ночь наступила, прибежал на тырловку в преддверии ночи. На дворе поздняя осень, темнеет рано и быстро. Вода в котелке быстро закипела. Литр воды кипятить на костре — как на газовой плитке: раз и готово. Попил чая. Надо делать баиньки. Конечно, рано спать ложится, а больше делать нечего.
