Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы
«Бог сотворил бегемота и велел ему накосить травы для других животных. Но когда бегемот пришел в Африку и увидел, как там жарко, он попросил у бога позволения сидеть в воде в течение дня и косить траву только по ночам. Бог не очень хотел давать такое позволение потому, что боялся, что бегемот будет есть рыбу, а не косить траву. Но бегемот дал обещание не есть рыбы, и тогда ему было позволено сидеть в воде. И вот теперь, испражняясь, бегемот раскидывает навоз хвостом, чтобы показать богу, что в нем нет рыбьей чешуи».
Взрослый бегемот, вес которого может доходить до двух тонн, должен поедать огромное количество травы, чтобы насытиться. Поскольку охота на бегемотов запрещена, их поголовье в Парке королевы Елизаветы и Национальном Парке Альберта невероятно увеличилось, и теперь около тридцати трех тысяч животных населяет озера и реки этих парков. Даже периодические эпидемии сибирской язвы не уменьшают их количество. В Парке Елизаветы это становится настоящей проблемой — слишком много животных, слишком мало травы. Травяной покров у берегов озер и рек полностью объеден, в результате чего возникла эрозия почвы. В поисках пищи животные стали уходить все дальше и дальше. Перед администрацией Парка встала трудная проблема, которая рано или поздно возникнет перед всеми парками, где есть стада крупных животных, а территория парка мала. Администрация знает, что паркам грозит опасность превратиться в пустыни, и все же они не хотят произвести отстрел лишних животных потому, что цель заповедников — сохранение животных в их природных условиях, без вмешательства человека. А между тем человек-охотник был неотъемлемой частью экологии в течение многих тысяч лет. Кроме того, большинство парков недостаточно обширны для того, чтобы быть независимыми заповедниками, удовлетворяющими все свои нужды. Когда же обиталища становятся для животных слишком тесными, то им некуда податься — со всех сторон они окружены человеком. В Уганде администрация наконец решилась произвести отстрел некоторого количества бегемотов в самом парке и на его окраинах; этим они спасли заповедные земли и в то же время дали африканцам мясо. Вывод отсюда ясен: парки нельзя полностью оставлять на произвол судьбы, ими надо разумно управлять.
Я нашел небольшой холмик и сел на нем, вооружившись биноклем. Светило утреннее солнышко. Гора Чабериму, окутанная туманом, словно плыла над землей, а вдалеке, над сверкающей гладью озера Эдуарда, стояли черные столбы поденок. Отмель на противоположном берегу была покрыта водоплавающими птицами. Около восьмисот бакланов стояли тесными рядами. Некоторые птицы распустили крылья, желтая кожа на их горлах быстро трепетала, Временами два баклана приветствовали друг друга весьма изысканным образом: покачивая головой взад и вперед, они сближались мелкими шажками до тех пор, пока их грудки почти соприкасались, и затем вытягивали кверху шеи. Два священных ибиса, выглядевших очень торжественно в своем белоснежном оперении, с черной головкой и шеей, бродили по отмели. Неподалеку стояло девять лесных ибисов. Вид у них был озабоченный. Их голые темно-красные головы и желтые клювы составляли резкий контраст с черно-белым оперением. Когда пеликан с розовой спиной выронил из клюва какую-то еду, к нему ринулся лесной ибис и подхватил кусочек. В стороне, на небольшой зеленой лужайке, стояли разные птицы: две серые цапли, одна цапля голиаф, одна средняя белая цапля, четыре большие белые цапли, один ябиру, тринадцать малых белых цапель и восемь марабу.
Мне особенно нравятся марабу, с их голыми головами и шеями красноватого цвета, усеянными черными пятнами. Эти птицы не очень красивы, но когда они выступают важно, с задумчивым видом, им нельзя отказать в какой-то особой, торжественной элегантности. По своим повадкам это скорее хищные птицы, чем аисты. Во время дневной жары они парят на большой высоте, легко скользя на восходящих потоках воздуха. В городе Катве, на северной оконечности озера Эдуарда, марабу, совсем ручные, стоят вокруг помойных куч, подняв плечи и опустив головы, в ожидании рыбьих потрохов.
Варан длиной около трех футов подплыл к птицам, стоявшим на берегу, вылез на песок и заковылял к бакланам. Уступая ящерице дорогу, птицы неторопливо посторонились, а проходивший мимо пеликан бросил беглый взгляд на своего дальнего родственника. Минут десять ящерица бродила между птицами, затем вошла в воду и уплыла.
У самых ног я нашел кусок кварца. Было похоже, что он обколот рукой человека. Я начал поиски и вскоре собрал целую пригоршню обломанных наконечников стрел, скребков, острых осколков и недоделанных орудий.
Когда-то, давным-давно, здесь сидели охотники, мастерили оружие и поглядывали на равнину в надежде увидеть антилопу или какое-нибудь другое животное, идущее по узенькой тропе к береговому обрыву. Доктор Жан де Хайнзелин, который производил раскопки на месте древнего поселения около Ишанго, сказал мне, что некоторые из этих каменных орудий не старше ста пятидесяти лет. Но первобытные люди жили в этих местах давно. Около девяти тысяч лет тому назад здесь было поселение охотников и рыбаков эпохи мезолита. Эти люди охотились на животных с копьями и употребляли гарпуны, чтобы убивать бегемотов. Внезапно земля вокруг них стала взрываться, образуя огромные кратеры на дне долины и на склонах гор. В течение ряда лет образовалось около двухсот кратеров. Некоторые из них были диаметром в милю и глубиной в тысячу футов. Ныне края кратеров поросли лесом, а кое-где их заполнила вода и они превратились в озера. Эти кратеры — одно из самых интересных явлений природы в Парке королевы Елизаветы. В конце засушливого сезона, когда трава начинает вновь зеленеть, в кратеры приходит множество слонов. Если смотреть на них сверху, они напоминают серых жуков, ползающих по зеленому ковру.
Можно представить себе, каким ужасом был объят первобытный человек, когда земля начала содрогаться, а его хижины погребал под собой слой серого пепла. Деревня Ишанго была покинута, и в течение многих столетий здесь не было нового поселения.
Я никогда не забуду дни, проведенные в Ишанго и других парках Восточной Африки, и считаю посещение этих мест, пожалуй, наиболее значительным событием моей жизни. Природа там такая, какой она была до появления современного человека, и только там можно наблюдать животный мир Африки во всей его полноте и разнообразии.
Когда я заметил семейство львов, лениво отдыхающих в тени кустов; увидел, как трусцой убегает бородавочник — безобразный и все же чем-то привлекательный; когда я забавлялся зрелищем сотен шипящих друг на другах хищных птиц, покрывающих труп животного, — в эту кишащую массу врывались шакалы и гиены, чтобы урвать себе кусок; когда я наблюдал множество интересных сцен, легко было забыть, что большая часть крупных животных в Африке истреблена и доведена до ничтожного числа и что вне пределов национальных парков и заповедников почти не осталось диких животных.
