Бернгард Гржимек - От кобры до медведя гризли
Когда мы направлялись в эти прохладные места, нам и в голову не пришло захватить с собой купальные принадлежности. Но возле холодной реки Наханни мы неожиданно для себя обнаружили замечательно приятные теплые серные источники, купание в которых доставляло нам огромное удовольствие. Серный запах к тому же отгонял комаров
Я лежу и размышляю: то, что здесь в течение нескольких десятков лет бесследно исчезло так много людей, скорее всего надо отнести за счет волков, медведей и лис, в желудках которых мертвый человек легко может закончить свое пребывание на грешной земле. А кости растаскиваются по кустам. Если же волки не доберутся до трупа, то он может пролежать в снегу всю зиму, потому что медведи в это время впадают в спячку. Нередко случалось, что какой-нибудь траппер или золотоискатель зимой на собачьей упряжке или пешком на лыжах поднимался вверх по скованной льдом реке Наханни. И тот, кто при таких обстоятельствах попадает на тонкий, непрочный лед у порогов или в местах впадения теплых ручьев, проваливается в ледяную воду и неминуемо погибает. А когда весной бурное течение начинает рвать ледяные путы и нагромождать глыбы величиной с дом, вертя их по водоворотам, то между ними, как между жерновами, размалывается все, что только туда попадет…
Пока мы вот так лежим в теплой воде и мирно беседуем, на противоположном берегу из рощи тополевидных стройных елочек вдруг появляется лось. Он пришел попить. Какой великан! Он ростом с лошадь — этак метра два в холке — и при этом вынужден таскать на голове рога весом не менее 20 килограммов. Понятно, что к такому и гризли не всегда решится подступиться! И тем не менее гораздо более мелкий американский черный медведь умудряется утаскивать лосят. Так во всяком случае рассказывает индеец Альфред. А уж он-то знает, что к чему. Разъяренная лосиха— страшный соперник для медведя, но дело в том, что уже в первые дни после родов она бывает вынуждена покидать на некоторое время своего лосенка, чтобы самой попастись. А медведь терпеливо лежит где-нибудь в укрытии с подветренной стороны и ждет. Как только лосиха отойдет метров на тридцать от лосенка, он выскакивает, бросается к нему, убивает его мощным ударом лапы и проворно убегает. Разумеется, взбешенная мать кидается за ним в погоню, однако на короткой дистанции медведь способен развить колоссальную скорость. Так что лосиха вскоре отстает и возвращается к своему, увы, уже мертвому лосенку. На другой день, когда мать-лосиха окончательно убеждается в том, что детеныш больше не встанет, она уходит. Вот тут-то медведь и возвращается за своей добычей.
Там, наверху, держат продовольственные запасы, чтобы медведи, белки и прочая живность не могли до них добраться. Деревянные столбы предусмотрительно обиты жестью
Это еще что! У какого-то приятеля Альфреда один такой медведь ухитрился разгрызть не что-нибудь, а байдарку! Оказывается владелец смазал ее бобровым жиром, чтобы она не промокала. А черные медведи здесь — большие любители полакомиться бобрятиной.
А теперь несколько слов о нашем индейце Альфреде. Он носит, как и все другие здешние индейцы, европейскую одежду. У него длинные черные волосы до плеч. Может быть, он их не стрижет просто потому, что ведь и у белых сейчас такие лохмы в моде? Знаменитые индейские наряды исчезли примерно с тридцатых годов. Немножко дольше они еще продержались у женщин. Индейские танцы тоже исполняются только по особому поводу — по случаю национального праздника или приезда какого-нибудь высокого гостя. Вот пьют они, к сожалению, много. А когда нам понадобилось вкатить в лодку объемистые бочки с бензином, наш Альфред предусмотрительно куда-то исчез, предоставив эту работенку нам. Находились мы, помню, тогда возле впадения реки Наханни в мощную реку Лиард.
— Будьте осторожнее с таким индейцем, — предупреждал меня Пауль Кеатеровски, которого администрация Северо-Западных территорий рекомендовала мне в качестве любезного и знающего гида (он десятки лет возглавлял Охотничье управление Северо-Западных территорий). — Индейцы очень своенравны, они легко могут обидеться, почувствовать себя чем-то уязвленными. В таких случаях они способны бросить все ваше имущество, где попало, и уйти.
Несмотря на подобное предупреждение, я все же рискнул вытащить нашего Альфреда из какой-то индейской таверны, где он подозрительно долго задержался — на целых два часа. Так и есть — «под парами»! Он покачивался, когда шел к лодке, и потом, громко распевая, повез нас дальше. И представьте себе, несмотря на пороги и стремнины, он уверенно вел лодку и в последующие десять часов езды никуда не врезался. Просто молодец! А мы то и дело залезали в свои утепленные спальные мешки — ведь при таком ледяном ветре на реке, когда нет возможности немножко подвигаться, становится адски холодно!
А потом вдруг — о чудо! — какие-то белые пятна на зеленом прибрежном склоне реки. Снежные козы? Нет, оказывается, горные бараны Даля. До тех пор мне всего один-единственный раз в жизни посчастливилось увидеть их на воле. Это было тринадцать лет назад еще севернее, чем здесь, там, где река Маккензи впадает в Северный Ледовитый океан. Помню, в тот раз мне пришлось здорово поволноваться! Правда, не из-за баранов. Я тогда нанял спортивный самолетик с пилотом-индейцем у штурвала. Он сказал, что хорошо знает эти горы. Когда же мы с высоты увидели пасущихся в узкой лощине горных баранов Даля, он резко пошел на снижение и стал выделывать такие умопомрачительные виражи меж скалистых обрывов, что я не на шутку струхнул. Но по-видимому, он действительно хорошо знал эти каньоны, раз мог себе позволить нечто подобное.
А вот сейчас мы медленно, не спеша приближаемся к белоснежным «рогатым овцам». Они не убегают. Интересно, почему? По-видимому, потому, что здесь, на Наханни, последние шесть лет не охотятся совсем. Не боятся они и волков — разве что те застанут их на какой-нибудь равнине во время перехода с одного горного склона на другой. А вверх по склону их ни один волк не догонит! И молодняк надежно защищен от хищников: самки барана Даля никогда не оставляют своих детей одних, даже на короткое время, как это делают другие копытные — лоси, олени-карибу и вилороги. Кроме того, ягнята этого вида уже вскоре после рождения хорошо бегают. В возрасте трех-четырех недель им не страшны даже орлы.
Индейцы уже с давних пор используют для обтяжки своих кану и для изготовления папяток и зимней одежды не шкуры снежных баранов, а шкуры карибу — американских северных оленей, мясом которых они питаются. Злейший враг горных баранов Даля — это суровые зимы, когда снег покрывается настом — ледяной коркой, которую они не в состоянии проломить своими копытами. При таких обстоятельствах примерно треть из них погибает. Нельзя забывать, что белые охотники в свое время страшно бесчинствовали среди стад этих быстроногих, словно газели, копытных. В заброшенной охотничьей избушке на границе с Аляской нашли как-то 144 рога баранов Даля!
