Наталья Ожигова - Рэд-спелеолог
С большим трудом, буквально на грани физических сил кое-как я вытянула себя обратно наружу. И, заливаясь слезами, опять заметалась вокруг проклятого люка, ища в траве хотя бы палку. Нигде ничего!..
Про Ларьку я к тому времени успела напрочь забыть, даже сейчас толком не могу вспомнить, что она делала всё это время, как реагировала на мои судорожные метания. Наверное, никак. Сидела себе где-нибудь поблизости, как обычно развесив уши, ждала, чем же всё закончится…
Тут мне в голову полезли уже совсем чёрные мысли вроде того, что я скажу заводчикам Рэда, как буду объяснять, почему не уберегла малыша. Ведь он у меня даже месяца не прожил. Делать нечего, я снова уселась на край бетонной дыры, свесила ноги…
И наконец мне повезло! Нога нашарила скобу, по которой в люк должны были спускаться рабочие. Всё правильно, не по верёвочной же лестнице они туда проникали? Я встала на скобу ногой и, растянувшись вниз чуть не на шпагат, нащупала вторую. То есть, вероятно, она была не вторая, а, скорее, третья или четвёртая, но в кромешном мраке разве поймёшь? Главное, здесь имелись скобы и по ним можно было добраться до Рэда!
И я стала спускаться. В чернильную темноту и полнейшую неизвестность, как в преисподнюю. То есть тогда мне было не до сравнений, я просто лезла вниз по казавшейся бесконечной череде скоб и не имела ни малейшего представления, что подстерегало меня внизу. Я каждую секунду ждала, что опущенная вниз нога коснётся либо дна люка, либо воды…
Но под сапогом каждый раз оказывалась очередная скоба. Я лезла и лезла сквозь затхлые испарения, поднимавшиеся навстречу, а мутное пятнышко рыжеватого света над головой становилось всё меньше…
Однако и об этом я тогда тоже не думала. Не было ни страха за себя, ни отвращения, ни даже праздного любопытства насчёт глубины колодца. Я просто хотела достать Рэда. Мёртвого или живого.
Причём скорее первое, если судить по воистину гробовой тишине, всё так же царившей внизу. Когда я вслушивалась в эту тишину, накатывал ужас. Как смогу я взять в руки мёртвое тельце моего малыша, который только что так весело носился по газону, так радовался едва начавшейся жизни?!
Я спускалась и спускалась, мне казалось, этому не будет конца, но колодцы бездонными не бывают. Носок резинового сапога всё-таки окунулся в густую вонючую жижу. Остановившись, я повисла «буквой зю» и принялась шарить кругом…
Моя рука прикоснулась и тут же сграбастала… шёрстку тёплого, шевелящегося, живого щенка!!!
Видимо, в первые же секунды после «приводнения» Рэд за что-то зацепился – и замер в полнейшем оцепенении, не барахтаясь и никак не откликаясь на мой голос.
То, что это был именно Рэд, сомнению не подлежало. Пальцы нащупали знакомый ошейник – самодельный, с мягкой фланелевой подкладкой, украшенный звёздочками, снятыми со старых погон. Как красиво он всегда смотрелся на рыжей шерсти малыша! Могла ли я знать, что этот ошейник однажды станет для меня символом надежды и чуть ли не спасательным кругом?
Я схватила за него Рэда, выдернула из жижи, прижала к груди… И стала думать о том, как буду выбираться наверх.
В самом деле, ситуация складывалась точно в детском стишке: «доказать, как он будет вылезать». Мало того что бесконечный спуск превратился в бесконечный подъём – как прикажете перелезать со скобы на скобу, обходясь одной рукой, ведь вторая держит щенка? Попробовав так и этак, я пришла к выводу, что сразу сорвусь. Делать нечего, пришлось устраивать Рэда на плече. Так можно было хотя бы перехватывать его, чтобы не соскользнул.
Понял ли двухмесячный малыш, что речь шла о его жизни? Пробился ли к нему сквозь шоковое состояние мой голос, мой запах, моё тепло?.. Я знаю только то, что он вцепился в меня всеми коготками и повис, точно котёнок, вжался как можно плотнее в мою шею и плечо… Честное слово, подъём дался мне гораздо легче и быстрее спуска. Я летела вверх по скобам будто на крыльях. Рэд держался так крепко, что под конец я уже и не страховала его. А главное – он был жив, он был со мной, он был жив!!!
И вот он, верхний обрез люка. Казалось, все трудности позади. Мысленно я уже видела перед собой подъезд, лифт, ванную и вожделенный кран с горячей водой… Как бы не так. Чтобы вылезти на поверхность, мне надо было для начала переправить туда Рэда, потом повиснуть на локтях, потом приподняться на них…
Так я и хотела сделать, но Рэд, поставленный на травку, в ужасе прыгнул обратно в колодец, ко мне на плечо. Ему было слишком страшно даже на краткое время разлучиться со мной. При этом он едва не сорвался вниз, был вовремя перехвачен и выдворен на газон. Последовал новый прыжок…
И вот так – раз за разом!
И поди объясни двухмесячному собачьему ребёнку, что необходимо всего лишь чуть-чуть подождать, пока я хотя бы сяду на край!
После одиннадцатого его прыжка у меня снова потекли подсохшие было слёзы. Рэд просто не давал мне выбраться из люка. Стоило выпустить его из рук, как он тут же сигал вниз, мне на плечо!
Кончилось тем, что я выкраивала буквально по полсекунды, приподнимаясь в люке всё выше… выше… выше…
И наконец я из него всё-таки вылезла.
Как я грязная и насквозь мокрая бежала домой с Ларькой у ноги и с Рэдом на руках, как оставляла липкие чёрные следы и распространяла вокруг канализационные фимиамы, как ехала на пятый этаж в лифте с какой-то молодой влюблённой парой, возвращавшейся со свидания, – букет роз, нарядная одежда, духи… – это, право же, отдельная песня…
Кажется, никогда прежде я так не радовалась двери в родную квартиру!
Маленького, мокрого, продрогшего щенка мы сразу определили в ванну, под тот самый кран с тёплой водой. У малинуа не особенно длинная и пышная шерсть, но, Боже ты мой, какое количество чёрной вонючей дряни, оказывается, может в ней поместиться!.. С Рэда текло и текло…
Когда грязь перестала ручьями разливаться по ванне, а Рэд, вытертый полотенцем, приобрёл мало-мальское сходство с прежней ухоженной и культурной собачкой, мы с мамой напоили бедного пострадавшего тёплым молоком… И стали ждать, как скажется на нём страшный полёт сквозь люковую темноту и ещё более страшное сидение внизу.
Минут через пятнадцать малыш полностью отогрелся, толком не высохший хвостик поднялся пистолетом, и Рэд весело отправился затевать потасовку с Лари.
И только тогда у нас по-настоящему отлегло от души! Мама в запоздалом ужасе задалась вопросом, что было бы, если бы я не сумела вылезти из треклятого колодца: где, что – неизвестно, мобильников тогда у нас не водилось, помощи ждать неоткуда. А я, пошатываясь, наконец-то сама поплелась мыться, и по пути в ванную меня посетило труднообъяснимое, но безошибочное чувство: «Эта собака у меня будет жить ДОЛГО…»
