Игорь Шперов - За волчьей стаей
Леша еще раз заложил вираж и погнался за тем, который ушел в поле. В азарте он совсем забыл про ружье и, раскачиваясь на сиденье, исступленно давил на ручку газа. Когда металлическая дуга лыжи почти коснулась волчьего хвоста, зверь обернулся, оскалив пасть, и подставил бок. Раздался удар по днищу снегохода. Рука машинально отпустила газ, и машина послушно остановилась.
Встав на подножку, Алексей лихорадочно стаскивал ружье, ища глазами волка. Зверя нигде не было. Он перевел взгляд на быстро удаляющихся к лесу волков, посмотрел на след снегохода и, ничего не понимая, спрыгнул в сугроб.
Когда Фима выбрался из оврага и встал на след снегохода, Леша уже натоптал целую тропу, заглядывая со всех сторон под катки гусениц. Напарник остановился в нескольких метрах от него. Тяжело дыша, стащил с головы ушанку. От прилипших ко лбу мокрых волос валил пар.
— Что, упустил, раззява? Тут гонишь из последних сил, стараешься, чуть сердце не остановилось. Пошто ты сюда поехал? Чего за ними не погнался? Я видел, следы к лесу ушли, — укорял Фима, вопросительно глядя на товарища.
— Погоди, не шуми, я сам ничего не пойму. Догнал я одного, по-моему, он под «Бураном» сидит.
Фима недоверчиво посмотрел на Алексея, потом покосился на снегоход и, натягивая ушанку, сказал:
— Ты что совсем сдурел, что ли? За каким чертом он туда полезет?
— Понятно, сам не полезет, наехал я на него с ходу, ну и придавил… Наверное.
Теперь уже Леша сам стал сомневаться, что волк находится под снегоходом. Они вдвоем стали топтаться вокруг «Бурана», со всех сторон заглядывая под него. Потом вместе стали потихоньку отодвигать тяжелую машину в сторону. Когда из-под гусеницы показался серый волчий бок, Леша задумчиво сказал:
— Слушай, Фима, а он ведь живой, наверное. Не мог же я его насмерть зашибить?
Он открыл бардачок, вытащил кусок шпагата и обломок какой-то палки. Только после этого они сдвинули снегоход, освободив зверя от непомерного груза. Волк не подавал никаких признаков жизни. Ребята выдрали его за хвост из снега. Приятель взял волка за загривок и встряхнул, с трудом приподняв над землей. Это был переярок прошлого года выводка с красивым светло-серым мехом. Вздохнув, Фима философски изрек:
— Околел, однако. Видно, крепко ты его шибанул, все внутренности отлетели.
Волк с трудом открыл мутные глаза, продолжая висеть, как тряпка. Леша быстро засунул ему в пасть палку и перемотал морду и лапы бечевкой. Пока друзья, весело переговариваясь, возились около «Бурана», зверь совсем ожил, ворочал головой и с испугом следил за охотниками. Фима подошел к нему, присел на корточки и констатировал факт воскрешения, будто всю жизнь проработал в реанимации.
— Бывает… Раз в Перми бабу легковушкой сбило. Она дорогу перебегала, а на улице гололед был, шофер и не успел затормозить, его аж боком тащило. Так она, словно мертвая, минут двадцать лежала. Народ собрался, орут на водителя, милицию, «скорую» вызвали. А она поднялась, всех обматерила, сумку вырвала у мента и ушла, даже не хромала. Живучие они, волки.
Леша сел за руль, а Фима, обхватив волка двумя руками, пристроился сзади. Когда снегоход завелся и тронулся с места, зверь тут же заболел медвежьей болезнью, извергнув вонючие остатки дворняги на охотников. Пришлось снова останавливаться и очищать одежду и сиденье «Бурана» снегом.
Дома на зверя надели толстый кожаный ошейник и пристегнули на цепь в подворье, только после этого развязали. Всю ночь собаки, не умолкая, орали в вольере, видно, возмущенные таким соседством. На другой день все село знало, что у Леши на цепи сидит живой волк. Ребятня с утра набежала посмотреть на диковинку, а зверь забился в самый темный угол и не выходил оттуда. Он не проявлял никакой агрессии, но близко к нему все равно не подходили, памятуя, что это опасный хищник.
Днем собрались мужики из числа охотников. Кто со злобой, будто лично у него волк задрал корову, кто с любопытством рассматривали зверя с безопасного расстояния. Потом, как всегда при скоплении охотников больше двух человек, кому-то пришла идея вспрыснуть необычную добычу. Все озабоченно стали шарить по карманам. Нашлось и сало, и стаканы. Расположились прямо во дворе, на пеньке для рубки дров, и полились, как из рога изобилия, рассказы, в которых было невозможно отделить правду от вымысла. Лайки по-прежнему орали в вольере, мешая вести важный для данного момента разговор. Тут кто-то и вспомнил, что у Алексея когда-то был шибко злой кобель, который помогал отыскивать разбежавшихся по кустам волчат и давил их на месте. Кому-то пришла в голову бредовая идея попробовать Лешиных лаек по волку. Замысел осуществился в одну минуту, и зверя выволокли на белый свет, выпустив из вольера собак.
Поначалу лайки облаивали волка на почтительном расстоянии, но народ хотел зрелищ, собак науськивали. Они осмелели и даже пытались делать хватки. В конце концов волк молниеносно метнул головой, и у одной лайки ухо, будто отрезанное, повисло на куске кожи. Леша взял лайку на поводок и помчался в ветеринарку пришивать ухо. На ходу он успел крикнуть:
— Фима, кончай его к чертовой бабушке, пока людей не искусал! Зверь он и есть зверь!…
