Павел Мариковский - Черная вдова
Через полчаса с коконами в стеклянной банке я стоял перед дверью его квартиры, нажимая на кнопку звонка, вдруг засомневался, удобно ли беспокоить больного человека неизвестно чем. Открыла дверь голубоглазая женщина. Заметив мое смущение, она приветливо провела меня через темный коридор в комнату. Навстречу с дивана поднялся высокий и немного грузный мужчина. Серые и слегка прищуренные его глаза смотрели пытливо и зорко. В руках он держал, как я успел заметить, написанную на каком-то иностранном языке книгу.
— Вот приболел и занимаюсь чтением, — как будто извиняясь, сказал профессор. — Давайте взглянем, что у вас. Каракурт — это очень интересно!
В этот момент, наверное, я покраснел от мысли, что принес совсем не коконы знаменитого каракурта, а что-нибудь самое обыкновенное и не заслуживающее внимания.
— Представьте себе, действительно, коконы каракурта! — воскликнул профессор, — Мария Михайловна! — позвал он свою жену. — Взгляни! Необычная находка. И где вы, говорите, нашли коконы? На Тезиковой даче[1]? Совсем близко от нас. Вокруг Ташкента и вообще в Узбекистане, — продолжал профессор, — каракурта много. Часты и случаи укуса этим пауком. Но что он живет в самом Ташкенте, я не слыхал. Да, знаете, не слыхал!..
Как-то незаметно профессор заставил меня коротко рассказать о себе, после чего решительно и просто предложил мне место младшего научного сотрудника в паразитологическом отделе института, которым он руководил, и заняться изучением каракурта, образ жизни которого был плохо известен.
Я охотно согласился, не подумав о том, что собирался ранее посвятить себя изучению природы своей родины — Уссурийского края. Так встреча с Николаем Ивановичем Ходукиным определила всю мою дальнейшую судьбу.
Впоследствии, вспоминая эту встречу, я думал о том, как часто в жизни человека играет роль его величество случай. Крошечный паук случайно, пролетая на паутинной нити над большим городом, опустился на садик моих родителей. Случайно ему посчастливилось стать взрослым, встретиться с самцом своего племени и завести многочисленное потомство, заботливо припрятанное в пяти коконах. Случайно я набрел и на маленькую нишу в дувале и обратил внимание на нее. А далее жизненным обстоятельствам было угодно распорядиться так, что большую часть своей творческой жизни я провел в знойных просторах Средней Азии.
Жалел ли я о своей родине? Пожалуй, нет. Но скучал часто, вспоминая дремучие таежные дебри с их загадочными и многочисленными обитателями.
Трудный эксперимент
Долго и тщательно я готовлюсь к предстоящему эксперименту. По-особенному оттачиваю и шлифую препаровочные иглы. Они должны иметь зеркальную поверхность, иначе к ним будут цепляться ткани препарата. Примеряюсь к паучкам-крошкам, пробую их вскрывать. Нелегкое дело извлечь из тела паучка-каракуртика едва-едва различимые ядовитые железы.
— Я верю тому, что описано Россиковым. Все же это единственное исследование жизни каракурта! — говорит мне Мария Михайловна. — Так что с ядовитостью самки вам придется познакомиться только когда на ее теле появятся красные пятна, то есть в период ее половозрелости. Потом, правда, она будет черной, как бархат. Такими каракуртами мы и пользуемся при изготовлении лечебной сыворотки, которой иммунизируем лошадей.
— А мне что-то не верится в это, — возражаю я. — Представьте себе, вот такому крохотульке, зимующему в коконе, весной придется начать самостоятельную жизнь, и уж яд-то ему, конечно, понадобится для того, чтобы расправиться с добычей. Другое дело, что его ничтожно мало для отравления человека.
— Может быть, может быть… — задумчиво соглашается Мария Михайловна.
Но по выражению ее лица вижу — мои доводы для нее неубедительны и она мне, молодому человеку, недавно вступившему на путь ученого, не верит.
— Яд этот, — продолжает она, — может быть у паучков-малышек совершенно другим, действовать только на насекомых, а вот для человека и домашних животных он становится по каким-то загадочным причинам действенным только когда паук вступает в зрелый возраст.
Почему бы мне не испытать яд паучков каракурта на излюбленных лабораторных животных — морских свинках? Я решаюсь на эксперимент, но молчу о своей затее — вдруг не удастся. Ведь для этого надо отпрепарировать много ядовитых желез…
Два дня я дома не работаю, отдыхаю, и глина, замешанная на мелко изрубленной соломе, начинает подсыхать. Стенка будущей комнаты, которую я решил пристроить к домику родителей, начатая мною, выглядит сиротливо и неприглядно. Отец обеспокоен, но молчит. Мать не выдерживает, спрашивает участливо:
— Что с тобою, сынок? Не заболел ли? Что случилось, почему перестал строить?
— Нельзя мне, мама, сейчас тяжело работать. Буду ставить опыт и нужно, чтобы руки не дрожали. Иначе у меня не получатся точные движения препаровальной иглы.
— Какой же это такой опыт?
— Хочу узнать, ядовиты ли крохотные паучки каракурта для морской свинки, а значит и для человека, домашних животных. Яда у каждого паучка, конечно, ничтожно мало, и он ни для кого не опасен. Но надо узнать, способен ли он действовать на позвоночных животных. Потребуется вытащить ядовитые железы у нескольких десятков паучков, приготовить из них настой и впрыснуть свинке. Это очень трудно. Вот я и готовлюсь к решительному дню.
— Почему же эту работу нельзя растянуть на несколько дней. Вытаскивай каждый день понемногу, пока не накопится сколько надо?
— Не так все просто. За несколько дней прокиснут от бактерий все отпрепарированные железы и пропадет работа. Воспользоваться холодильником нельзя. Неизвестно, как холод влияет на яд.
Ночью перед опытом спалось плохо. Во сне мерещились паучки, бинокулярный микроскоп и многое другое.
Рано утром меня с неохотой пропускает в лабораторию заспанный дежурный. В здании института необычная тишина. Ну что же, начну! Отключаюсь от всего окружающего, вся текущая и обыденная трудовая обстановка лаборатории, будто во сне — далека и нереальна.
— Занят, занят, дорогие мои. Очень занят! — отвечаю тем, кто пытается со мною разговаривать.
Для того, чтобы извлечь ядовитые железы у паучка, надо его поместить в стеклянную ванночку с тонким слоем воска на дне, в который можно вкалывать препаровочные иглы без опасения их затупить. В ванночку наливаю физиологический раствор. Сперва отсекаю крохотные щипчики-хелицеры. В них находятся ядовитые железы. Основание каждого щипчика разрезаю. Среди мышц показывается цилиндрическое тело ядовитой железы с тонким протоком, идущим к коготкам. Манипулировать с хелицерами, размер которых равен едва ли не одной десятой доли миллиметра, нелегко. Иглой в левой руке надо их удержать на месте, в то время как иглой в правой руке — все остальное. Теперь нужна особенная осторожность. Иголкой надавливаю выводной проток, и за него вытаскиваю из тела хелицеры железу. Самое трудное сделано. Остается подцепить железу на кончик иглы и как можно скорее перенести ее в пробирочку с физиологическим раствором. Мышечная оболочка железы, сокращаясь, может вылить яд в ванночку.
