Анатолий Каледин - Очерки истории охоты
Утвержденные постановлением Правительства РФ от 10 января 2009 г. № 18 «Правила добывания объектов животного мира, отнесенных к объектам охоты», предлагают свой вариант юридической трактовки. Статья 3. Понятия, используемые в настоящих Правилах, означают следующее:
«Добывание объектов животного мира – охота, в том числе выслеживание с целью добычи, преследование и сама добыча объектов животного мира, находящихся в состоянии естественной свободы, а также нахождение в естественной среде обитания объектов животного мира с заряженным расчехленным охотничьим оружием».
Федеральный закон Российской Федерации от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» определяет понятие как «деятельность, связанную с поиском, выслеживанием, преследованием охотничьих ресурсов, их добычей, первичной обработкой и транспортировкой».
Таким образом, мы постарались определиться в понятии «охота» как общеупотребительного слова и дать юридический аспект этого термина. Во всех материалах и правовых актах все сводится к «преследованию» и «добыче».
Охота – занятие довольно демократичное, которое может быть врожденным, а может возникнуть и в позднем возрасте. Но ему подвержены многие люди, независимо от своего положения в обществе. Поэтому с развитием государственных образований это древнейшее занятие людей потребовало регламентации. В течение более чем двух тысячелетий право на охоту постоянно изменялось, придя, наконец, к тем нормам права, которыми пользуются граждане различных государств теперь.
Рассмотрим сначала римское право на охоту. Оно исходило из того основного принципа, что животное, живущее на свободе, не находится ни в чьем действительном господстве и не может считаться чьей-либо собственностью. Это есть бесхозный предмет, для получения которого в собственность необходимо фактическое овладение им с намерением присвоить его себе, причем право собственности на него продолжается до тех пор,
пока животное находится в действительном владении. Если животное спаслось и вновь получило свою естественную свободу, оно опять становится бесхозным предметом и может перейти в собственность другого лица.
Обращаясь к праву овладения свободным, диким животным, к праву охоты, следует, прежде всего, заметить, что большая часть писателей-юристов признавали и признают отчасти и теперь, что собственник не имел исключительного права охоты на своей земле, т.е. что охота была вполне свободной. Каждый имел право охотиться в чужих владениях и становиться собственником добытой им дичи, причем землевладельцу лишь предоставлялась возможность воспрещать вход на свою землю, оказывать сопротивление насилию и предъявлять иск, если предпринятые им меры не достигали своей цели.
Некоторые писатели указывают, что охота на чужой земле является бесправной только потому, что никто не имеет права входить в чужие владения против воли собственника. Но если признать такое воззрение справедливым, то окажется, что всякий, имеющий право входа в чужие владения, предоставленное ему для каких-либо особенных целей, может вместе с тем и охотиться там.
Поэтому вопрос о «свободной» или же «исключительной» охоте собственника стоит в зависимости от разрешения другого, именно – признает ли римское право охотничью добычу за плоды земли, которыми, по общему правилу, может пользоваться лишь хозяин, или нет?
В Римской империи часто встречались такие имения, которые были предназначены исключительно для охотничьих удовольствий, и римские юристы, безусловно, причисляли доход от охоты, производившейся в таких имениях, к плодам последних. Охота представляет плод земли только в том случае, если последний заключается именно в охоте. Отсюда уже вполне ясно, что пользоваться такими плодами, а, следовательно, и охотиться может исключительно один землевладелец. Дичь не может быть признаваема за плод земли, если имение не предназначалось специально для охоты, а потому она должна считаться там за свободную для всех. Рассматривая же дичь, как плод всякого имения, безразлично к его назначению, необходимо признать, что, по римскому праву, собственник имеет исключительное право охоты на своей земле.
Римляне по отношению к приобретению права собственности не придавали никакого значения правомерности или неправомерности охоты, исходя единственно из следующего основного положения: «всякий, кто овладеет на свободе живущею дичью с целью присвоить ее себе, становится ее собственником, все равно, имел ли он право охоты или нет».
Таким образом, на основании римского права, владелец не мог воспрепятствовать возникновению права собственности на дичь, добытую посторонним лицом на его земле. Ему только предоставлялась возможность воспрещать всем, кому бы то ни было, вход в свои владения: наблюдать, чтобы там не охотились, и задерживать всякого, кто намерен нарушить его права.
Если же, тем не менее, препятствия со стороны владельца оказались недостаточными, и браконьер, проникнув в чужие владения, добыл там известную дичь, он, безусловно, становится ее неотъемлемым собственником, владелец не имеет права ни задержать его, ни отнять добычу.
Право на охоту принадлежит исключительно одному землевладельцу, но приобретение собственности на дичь вовсе не обусловливается этим правом, и как сам землевладелец приобретает ее только через факт овладения, так и каждое постороннее лицо, если оно дееспособно.
Приобретению права собственности на дичь браконьером не мешало и то обстоятельство, если она была добыта им в лесах огороженных, обнесенных забором, так как и такая дичь рассматривалась, по римскому праву, бесхозной и живущей на свободе.
Охотники пользовались большим покровительством со стороны римского законодательства. Закон предоставлял путешественнику, мореплавателю и охотнику право иметь необходимое оружие.
Римское право не делало никаких ограничений охоты по отношению к сословию личности охотника. Единственным условием являлось право и дееспособность лица в связи с приобретением права собственности на дичь.
Точно так же не было никаких ограничений по отношению к дичи, на которую можно было охотиться. В римских провинциях, однако, долгое время была запрещена охота на львов. Римляне сохраняли последних специально для цирка, и на львов имели право охотиться только губернаторы со своими приближенными. Такое исключительное положение львов прекратилось в 409 г., когда Гонорий и Феодосий II разрешили всем и каждому охоту на них, вследствие тех значительных бедствий, которые они причиняли краю.
