Юрий Коваль - Алый
– Товарищ Кошкин! Нарушена государственная граница СССР. Ваша задача: задержать нарушителя!
– Есть задержать нарушителя! – ответил Кошкин как полагается. Потом он погладил Алого и сказал: – Ищи!
Кого искать, Алый сразу не понял. Он просто побежал по опушке леса, а Кошкин – за ним, а старший инструктор – за Кошкиным. Одной рукой Кошкин держал Алого на поводке, другой – придерживал автомат.
Алый пробежал немного вправо, потом немного влево и тут почувствовал запах – чужой и неприятный. Ого! Здесь прошел человек! Трава, примятая его ногами, успела распрямиться. Но запах-то остался, и Алый рванулся вперед. Он взял след.
Теперь они бежали по лесу, и ветки сильно хлестали Кошкина по лицу. Так всегда бывает, когда бежишь по лесу, не разбирая дороги.
Тот, кто прошел здесь несколько часов назад, хитрил, запутывал след, посыпал его табаком, чтобы отбить у собаки охоту бежать за ним. Но Алый след не бросал.
Наконец они прибежали к небольшому ручью, и здесь Алый забеспокоился. Тот человек прошел давно, и вода, которая имела его запах, утекла куда-то далеко вниз.
Теперь она пахла водорослями, камешками, проплывающим пескарем. И Алому захотелось поймать этого пескаря. Но пескарь спрятался под камень. Алый тронул камень, но оттуда выскочили сразу три пескаря.
Тут Кошкин увидел, что Алый ловит пескаря, и сказал:
– Фу!
Они перебрались на другой берег, и снова Алый почувствовал чужой запах.
Скоро они выскочили на открытую поляну и увидели того, за кем гнались.
Тот бежал, и оглядывался, и махал от страха руками, и рукава его одежды были ужасно длинными.
Кошкин бросил поводок, и Алый огромными прыжками стал нагонять нарушителя. Потом он прыгнул последний раз, пролетел по воздуху, ударил бегущего в спину и сшиб его с ног. Тот упал ничком и даже пошевелиться не мог, потому что Алый придавил его к земле.
Кошкин еле оттащил Алого за ошейник.
Тогда лежащий приподнялся и сказал:
– Ну и собачка у вас, товарищ Кошкин! Обалдеть можно!
Человек, за которым они гнались, был не кто иной, как Володька Есаулов, приятель Кошкина и тоже пограничник. И все это была пока учеба.
Старший инструктор сказал:
– Собака работала хорошо. За такую работу ставлю ей отметку четыре.
– За что же четыре? – спросил Кошкин. – Надо бы пять.
– За пескаря, – ответил старший инструктор.
«Проклятый пескарь!» – подумал Кошкин. Он хорошо знал, что пограничная собака не должна отвлекаться, когда идет по следу.
Все сели в машину, чтобы ехать назад, а Кошкин достал из кармана отличный сухарик и сунул его Алому в пасть.
И Алый, хрустя сухарем, подумал про старшего инструктора и про Володьку Есаулова: «Вам небось после такой беготни тоже хочется погрызть сухарика, да товарищ Кошкин не дает».
Наконец настал день, когда Кошкин и собака Алый попрощались со школой собачьих инструкторов. Они поехали служить на границу.
Начальник заставы сказал:
– А, елки-палки, Кошкин!
– Так точно! – гаркнул Кошкин, да так громко, что у начальника заставы чуть револьвер не выстрелил.
– Вижу, вижу, – сказал начальник, – вижу, что ты научился отвечать как следует. Только попрошу так сильно не орать, а то у меня чуть револьвер не выстрелил.
Потом командир спросил:
– Как же зовут собаку?
– Алый, товарищ капитан.
– Алый? – удивился начальник заставы. – Почему Алый?
– А вы погодите, товарищ капитан, – ответил Кошкин, – вот он высунет язык, и вы сразу поймете, почему он Алый.
А застава, куда приехали Кошкин и Алый, была в горах. Кругом-кругом, куда ни погляди, все горы, горы… Все они лесом заросли: елками, дикими яблонями. Взбираются деревья вверх, налезают на скалы. А из-под корней вываливаются круглые камни да острые камешки.
– Видишь, Алый, – говорил Кошкин, – вот они, горы. Это тебе не школа собачьих инструкторов.
Алый глядел на горы и думал: «Просто странно, отчего это земля так вздыбилась, к небу колесом пошла?.. Быть бы ей ровной…»
Трудное дело – охранять границу. Днем и ночью ходили Кошкин и Алый по инструкторской тропе. Тропа эта – особая. Никому по ней нельзя ходить, кроме инструктора с собакой, чтобы не было постороннего запаха.
Рядом с инструкторской тропой идет широкая вспаханная полоса. Кто бы ни пошел через границу, обязательно оставит след на вспаханной полосе.
Вот Кошкин и Алый ходили по инструкторской тропе и смотрели на вспаханную полосу – нет ли каких следов?
Дни шли за днями, и ничего особенного не происходило. А на вспаханной полосе были только шакальи да заячьи следы.
– Дни идут за днями, – говорил Кошкин, – а ничего особенного не происходит.
«Беда невелика, – думал Алый, – не происходит, не происходит, да вдруг и произойдет».
И действительно.
Как-то вернулся Кошкин с ночного дежурства и только хотел лечь спать – тревога!
Тревога!
Кто-то перешел границу!
Тревога!
В ружье!
Через две минуты на заставе остались только дежурные. Словно ветер сдул пограничников, да так ловко сдул, что они оказались там, где надо…
Кошкин и Алый очутились у горного озера. Там, в озере, плавали форели – темные рыбы с коричневыми звездами на боках.
На берегу Кошкин увидел знакомого старика, который вообще-то жил неподалеку, а сейчас удил форель. Этот старик нередко помогал пограничникам.
– Здравствуй, Александр, – сказал Кошкин.
Старик кивнул.
– Никого не видел? – спросил Кошкин.
– Видел.
– Кого?
– Босого мужика.
– Тю! – сказал Кошкин. – Какого босого мужика?
– Тю, – сказал теперь старик Александр. – Косолапого.
Кошкин плюнул с досады: он вспомнил, что босым называют медведя.
– А больше никого не видел?
– Видел.
– Кого?
– Обутого мужика.
– Ох, – рассердился Кошкин, – дело говори!
Но старик Александр дело говорить не стал. Он любил говорить странно и шутливо, поэтому сейчас он просто ткнул пальцем в сторону лысой горы. Но Кошкину и этого было достаточно. Он сделал Алому знак, и они побежали в ту сторону.
Было тихо, тихо, тихо. Но вдруг откуда-то сорвался ветер, закрутился колесом и донес до Алого запах, странный, недобрый. Тронул ветер верхушки елок и тревожно затих и так притаился, как будто ветра и не было на свете…
Алый взял след. И теперь Кошкин продирался за ним через густые терновники, скатывался в овраги, поросшие ежевикой. Алый шел по следу возбужденно – острый, чужой запах бил прямо в нос.
Алый зло залаял, и сразу Кошкин увидел человека – на дереве.
Он сидел на дереве, на дикой яблоне: словно пантера, прижался к черному корявому суку.
– Вниз!
И человек спрыгнул с ветки и, отряхиваясь, заговорил:
