Джон Кракауэр - Навстречу дикой природе
Но весной все помыслы МакКэндлесса были сосредоточены на Аляске. Он не упускал ни единого случая поговорить о поездке. Разыскивал по всему городу опытных охотников и расспрашивал их, как выслеживать добычу, свежевать туши, коптить мясо. Бора отвезла его в К-март в Митчелле, чтобы закупить остатки амуниции.
В середине апреля Вестербергу не хватало рабочих рук, и он попросил МакКэндлесса отложить отбытие на пару недель. МакКэндлесс не мог об этом и помыслить. “Когда Алекс что-то решал, с ним было бесполезно спорить, – жалуется Вестерберг. – Я даже предложил ему купить билет на самолет до Фербэнкса, что позволило бы ему поработать еще десять дней и все равно успеть на Аляску до конца апреля, но он ответил: ‘Нет, я хочу добраться до севера стопом. Самолет – это нечестно. Он испортит мне всю поездку’”.
За две ночи до отправления, Мэри Вестерберг, мать Уэйна, пригласила МакКэндлесса поужинать. “Мама не в восторге от моих подручных, – говорит Вестерберг, – И не горела желанием видеть Алекса. Но я продолжал доставать ее, говоря, что она должна познакомиться с этим парнишкой, так что, в конце концов, уломал. И они моментально поладили. Болтали без умолку пять часов”.
“В нем было нечто восхитительное, – объясняет Мэри Вестерберг, сидя у полированного каштанового стола, за которым они ужинали тем вечером. – Алекс рассуждал более зрело, чем его сверстники. Что бы я ни сказала, он желал знать больше – что я имею в виду, почему считаю так, а не иначе. Он жадно учился. В отличие от многих, он жил по своим убеждениям.
Мы часами беседовали о книгах. Здесь, в Картэйдже, сложно найти людей, с которыми можно обсуждать книги. Он снова и снова говорил о Марке Твене. Черт возьми, мы прекрасно болтали, и я хотела, чтобы ночь длилась вечно. Очень надеялась снова увидеть его осенью. Не могу выбросить парня из головы. Его лицо и сейчас у меня перед глазами – он сидел в том же кресле, что и вы сейчас. Удивительно: я провела с ним лишь несколько часов, и как же меня затронула его смерть!”
Последнюю ночь в Картэйдже он грандиозно отпраздновал в Кабаре с бригадой Вестерберга. Джек Дэниелс лился рекой. Ко всеобщему удивлению, МакКэндлесс сел за пианино, хотя никогда не говорил, что умеет музицировать, и стал наигрывать мотивчики кантри, затем – рэгтайм и песенки Тони Беккета. И это не было лишь пьяным бренчанием. “Алекс действительно умел играть, – говорит Гэйл Бора. – Это было великолепно. Мы все были поражены”.
Утром 15 апреля друзья собрались на элеваторе провожать МакКэндлесса. Его рюкзак был плотно набит. В подкладке ботинка запрятана тысяча долларов. Он оставил журнал и фотоальбом на хранение Вестербергу, и отдал ему кожаный пояс, который сделал в пустыне.
“Алекс любил сидеть у стойки в Кабаре и часами читать этот пояс, – рассказывает Вестерберг. – Словно он расшифровывал для нас иероглифы. За каждой картинкой стояла долгая история”.
Когда МакКэндлесс обнял на прощание Бору, по ее словам, она “увидела слезы у него на глазах. Это меня напугало. Он уезжал лишь на несколько месяцев, и я сообразила, что он не стал бы плакать, если б не знал, что его ждут серьезные опасности, и он может никогда не вернуться. Именно тогда у меня появилось дурное предчувствие, что я больше не увижу Алекса”.
Огромный тягач-полуприцеп ждал на холостом ходу. Род Вольф, один из работников Вестерберга, должен был доставить груз семян подсолнечника в Эндерлин, штат Северная Дакота, и согласился подбросить МакКэндлесса до трассы 94.
“Когда я его высадил, с плеча Алекса свисало охренительно огромное мачете, – говорит Вольф. – И я подумал: Едрена вошь, его ж никто не подберет с такой штукой! Но я ничего не сказал. Просто пожал ему руку, пожелал удачи и попросил прислать весточку”.
МакКэндлесс так и поступил. Неделей позже Вестерберг получил немногословную открытку со штампом Монтаны:
18 апреля. Прибыл утром на товарняке в Уайтфиш. Отлично провожу время. Сегодня пересеку границу и двину на север, к Аляске. Передавай всем привет.
Всего доброго!
Алекс
Затем, в начале мая, пришла другая открытка, на сей раз – из Аляски, с фотографией белого медведя на лицевой стороне. На штемпеле стояла дата 27 апреля 1992 года. Она гласила:
Привет из Фербэнкса! Это моя последняя весточка Уэйн. Прибыл сюда 2 дня назад. Было очень сложно стопить на Территории Юкон. Но я все-таки добрался.
Пожалуйста возвращай всю мою почту отправителям. Наверное я нескоро вернусь на юг. Если я погибну во время этого приключения и ты больше не услышишь обо мне я хочу чтобы ты знал я считаю тебя великим человеком. Теперь я отправляюсь навстречу дикой природе. Алекс
В тот же день МакКэндлесс послал сходную открытку Джен Буррс и Бобу:
Привет, ребята!
Это – последняя весточка от меня. Я отправляюсь жить среди дикой природы. Будьте здоровы, я счастлив, что познакомился с вами.
Александр
Глава восьмая.
Аляска
Возможно, творческим талантам присуща дурная привычка доходить до нездоровых крайностей, чтобы черпать в них выдающиеся озарения, но едва ли это – подходящий образ жизни для тех, кто не в состоянии превратить свои душевные раны в стоящее искусство или размышления.
Теодор Рошак “В поисках удивительного”
У нас в Америке есть традиция “Биг-Ривер” – уносить свои раны в дикую природу для исцеления, преображения или покоя. Как и в рассказе Хемингуэя, если твои раны не слишком глубоки, это работает. Но не в Мичигане (и не в Фолкнеровских Больших Лесах Миссисипи). На Аляске.
Эдвард Хоагленд “Вверх по Блэк Ривер до Чолкицика”
Когда МакКэндлесс был найден мертвым на Аляске, и загадочные обстоятельства его гибели попали в сводки новостей, многие решили, что у парня были проблемы с головой. На статью в Аутсайд пришло множество отзывов, в том числе немало клеймящих позором МакКэндлесса -а заодно и меня, автора истории, за прославление того, что им казалось глупой бессмысленной смертью.
Много отрицательных мнений поступило из Аляски.
“Алекс был чокнутым, – пишет житель поселка Хили. – Автор описывает человека, который отказался от небольшого состояния, бросил любящую семью, автомобиль, часы и карту, спалил остаток своих денег и поперся в ‘дикие места’ к западу от Хили”.
“Лично я не вижу ничего хорошего ни в поступках Криса МакКэндлесса, ни в самой идее жизни в дикой природе, – вторит другое письмо. – Отправиться в дикие места намеренно неподготовленным и получить опыт выживания на грани смерти – вряд ли это сделает кого-либо лучшим человеком. Разве что чертовски везучим”.
