Геннадий Снегирёв - Умный дикобраз
«Нет, — думаю, — не дождёшься!»
Взял железный скребок и стал им жёлудь сбивать, а он никак не поддаётся.
Меня даже зло взяло.
Я ещё сильнее на него нажал, а он внутри чавкает и не поддаётся, только чуть-чуть приоткрыл крышечку — посмотреть, кто это его тревожит.
Уже всё дно закрасили, остался только нос. «Эх, — думаю, — пускай живёт. Может, это рачок-мореход. С детства не захотел спокойно жить на дне, прицепился к нашему кораблю и по морям скитается!» Когда нос докрашивали, я взял кисть и вокруг жёлудя краской круг обвёл, а его не тронул.
Боцману я ничего не сказал, что на носу остался жёлудь.
Когда мы вышли в море, я всё про этого рачка думал: сколько ещё ему придётся испытать штормов?
Медвежата с Камчатки
Это было на Камчатке, где по берегам горных озёр растут зелёные кедры, и слышен гул вулканов, и небо по ночам озаряется огнём из кратеров.
Шёл по камчатской тайге охотник и вдруг видит: сидят на дереве два медвежонка. Он ружьё с плеча снял и думает: «Медведица где-то близко!»
А это были любопытные медвежата. Они убежали от матери.
Один медвежонок от любопытства совсем близко спустился к охотнику.
А другой медвежонок был трусишка и только сверху поглядывал — вниз спускаться боялся.
Тогда охотник сахару им дал. Тут медвежата не выдержали, слезли с дерева и стали у него выпрашивать кусочки сахару.
Съели они весь сахар, поняли, что охотник — «зверь» совсем не страшный, и стали медвежата играть: валяться на траве, рычать, кусаться…
Видит охотник: весёлые медвежата. Взял он их с собой и привёл в охотничью избушку, на берег большого таёжного озера.
Стали у него медвежата жить, купаться в озере.
Один медвежонок — назвали его Пашка — любил рыбу ловить, только, кроме тины да травы водяной, ничего он не мог поймать.
Другой медвежонок — назвали его Машка — всё время искал в тайге ягоды и сладкие корешки.
Как Пашка из воды вылезет, отряхнётся — начинает зарядку делать: передние лапы — вперёд, правую лапу — вверх, левую — вниз… и вытянется.
Зарядка окончена!
Сделал зарядку Пашка и стал вокруг избушки ходить, во все дырки заглядывает, обнюхивает брёвна.
Полез на крышу… а там — незнакомый зверь!
Спину выгнул и на Пашку как зашипит!
Хочется Пашке с ним подружиться, да страшно.
Жили медвежата в избушке, купались в озере, ягоды собирали, муравейники раскапывали, да недолго.
Однажды застрекотала над озером большая птица. Кинулся от неё Пашка бежать. А Машка от страха забралась на ветку над самой водой, вот-вот свалится в озеро.
Птица спустилась на таёжную полянку, перестала стрекотать и замерла.
Хочется медвежатам поближе подойти, обнюхать её, да боязно, издали на неё поглядывают.
А потом осмелели медвежата и подошли.
Лётчик им сахару дал, тут уж их не отгонишь.
К вечеру посадил их лётчик в кабину, и полетели они к берегу океана.
Там их привели на большой корабль, который шёл в Петропавловск-на-Камчатке.
Пашка всю дорогу смотрел, как матросы на палубе работают.
А Машка бродила, бродила по кораблю и нашла краба.
Укусила его — вкусно!
И стала его грызть — очень ей краб понравился.
Пришёл корабль в Петропавловск-на-Камчатке.
Там медвежат подарили ребятам, и стали они жить в детском доме.
Ребята их сахаром кормили и молоком и вкусные корешки приносили из тайги.
Машка так объелась, что у неё живот заболел.
А Пашка всё равно у ребят кусочки сахару выпрашивает.
В первый раз
Осенью я первый раз пошёл в школу. Сначала я очень боялся: ведь все ребята будут рассказывать, где были летом, а я нигде не был. Я болел.
Когда учитель спрашивал, где кто был, я сказал, что болел. Все ребята на меня посмотрели, и одна девочка вздохнула, а учитель сказал, что это ничего. Потом всем дали бумагу и карандаши. Кто рисовал домик и человечка около домика, кто яблоко, а один мальчик нарисовал маму с бутылкой, будто она идёт за молоком. Я нарисовал кленовый листик. Капал дождь, и листик прилип к стеклу. А ещё я нарисовал автомат с газированной водой, как он ночью светится.
Когда все нарисовали, учитель ходил по классу и смотрел. Он сказал, что мой листик немножко похож на ботинок, зато у мальчика, который нарисовал маму, бутылка похожа на костылик.
Потом один мальчик заплакал. Он хотел есть.
Уроков больше не было, и учитель отпустил нас домой.
В школе было совсем не страшно. Обратно я шёл вместе с девочкой, которая вздохнула. Она живёт около моего дома.
