Джеймс Кервуд - Казан
На следующее утро Джоанна и ее муж поднялись еще затемно. Солнце только-только показалось, когда все они вышли из хижины. Мужчина нес на руках ребенка, Джоанна вела Казана. Она заперла дверь и последовала за мужем вниз к реке. Казан услыхал, как из горла ее вырвался звук, похожий на сдерживаемое рыдание. У берега стояла большая лодка — каноэ, — уже нагруженная. Джоанна вошла в лодку первая, затем муж передал ей ребенка. Она потянула ремень, и Казан улегся у ее ног.
Они оттолкнулись от берега. Солнце пригревало Казану спину, и он лежал с закрытыми глазами, положив голову на колени Джоанне. Рука ее мягко легла ему на шею. Когда лодка стала приближаться к лесистому мысу, у Джоанны снова вырвался тот же звук, которого муж не мог расслышать, — звук, похожий на рыдание.
Джоанна на прощанье помахала рукой хижине, уже исчезающей за деревьями.
— Прощай! — крикнула она. — Прощай!
И тут она опустила голову, прижимаясь к Казану и к ребенку, и расплакалась.
Муж ее перестал грести.
— Ты жалеешь, Джоанна?
Они проплывали в этот момент вдоль мыса, и ветер вдруг донес до ноздрей Казана запах Серой Волчицы. Казан поднялся, негромко заскулил.
— Ты жалеешь, что мы уезжаем?
Джоанна покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Только я ведь всегда жила здесь, в лесах. Они для меня — родной дом.
Мыс с белой песчаной косой, похожей на вытянутый палец, остался позади. Казан стоял, не спуская с него глаз. Человек окликнул его, а Джоанна подняла голову. Она тоже посмотрела на мыс, и вдруг ремень выпал из ее пальцев: она увидела, кто стоит у края белой песчаной косы. Там ждала Серая Волчица. Невидящие глаза ее были повернуты в сторону Казана. Волчица поняла все. Чутье объяснило ей то, чего не видели глаза. Казан и человеческий запах находились вместе, и они уходили все дальше, дальше, дальше…
— Посмотри, — прошептала Джоанна.
Муж обернулся. Передними лапами Серая Волчица стояла в воде. Потом она села, подняла голову к солнцу, которого не могла видеть, и послала Казану долгий прощальный клич.
Лодка накренилась. Темно-бурое тело метнулось в воздухе, и Казан исчез.
Мужчина потянулся за ружьем. Рука Джоанны остановила его. Лицо ее было бледно.
— Пусть он вернется к ней! Пусть он идет! Пусть идет! — закричала она. — Там его место, рядом с ней.
А Казан, достигнув берега, стряхнул воду с косматой спины и в последний раз взглянул на свою хозяйку. Лодка постепенно исчезала за первой излучиной. Еще мгновение, и она скрылась из глаз.
Серая Волчица победила.
10. ЛЕСНОЙ ПОЖАР
После схватки с огромной дымчатой рысью на Скале Солнца Казан все реже и все более смутно вспоминал о прежних днях, когда был ездовой собакой, а потом воЖаком волчьей стаи. Конечно, прошлое не может окончательно изгладиться из памяти, но всегда отдельные воспоминания будут ясно выделяться на фоне остальных, как языки пламени на фоне ночного мрака. Но, подобно тому, как в жизни человека определяющими и отправными точками служат такие важные события, как, например, женитьба или решающая ступень в карьере, так для Казана жизнь началась будто с тех двух трагических событий, которые так быстро последовали одно за другим после рождения детенышей.
Первым событием была схватка на Скале Солнца, когда дымчатая рысь выдрала глаза красивой подруге Казана и разорвала их детенышей. Казан убил рысь, но месть не могла вернуть зрение Серой Волчице. Никогда уже не ходить им вместе на охоту, не рыскать с дикими стаями на равнинах и в лесных чащах. Поэтому-то при воспоминании о той ночи Казан всегда начинал рычать, а губы его вздергивались, обнажая длинные белые клыки.
Вторым событием явился отъезд Джоанны и ее семьи. Что-то говорило Казану, что назад они не вернутся. Порою яркая картина вставала в его памяти: солнечное утро; женщина и ребенок, которых он любит, и мужчина, которого он ради них терпит, уплывают в лодке… Казан часто выходил на мыс и с тоской смотрел на реку, на то место, где он выпрыгнул из каноэ, возвращаясь к своей слепой подруге.
Таким образом, вся жизнь его была теперь наполнена тремя чувствами: ненавистью ко всему носящему запах рыси, тоской по Джоанне, по ее ребенку и привязанностью к Серой Волчице. Причем самой сильной страстью была его ненависть к рыси, ибо не только слепоту Серой Волчицы и смерть детенышей, но и разлуку с хозяйкой он связал в своем представлении с той битвой на Скале Солнца. Он стал смертельным врагом всех рысей, и, если нападал на след этой большой дымчатой кошки, он сразу превращался в рычащего дьявола. Ненависть его росла день ото дня по мере того, как прежние собачьи инстинкты все больше уступали место диким, волчьим.
Но все же на три четверти Казан был собакой, а собаки не выносят одиночества. Поэтому Серая Волчица с каждым днем становилась ему все необходимей. Мир людей находился в четырехстах милях к югу от них, а ближайший форт Гудзонова залива был в шестидесяти милях к западу. Прежде, когда женщина и ребенок были здесь, Серая Волчица часто проводила ночи в лесу совсем одна, ожидая своего друга. Теперь же сам Казан скучал и испытывал беспокойство, когда ему приходилось на время оставлять ее.
Постепенно между Казаном и Серой Волчицей возникло новое понимание, и слепота Серой Волчицы научила их обоих многому, чего они не знали прежде. К началу лета Серая Волчица уже вполне поспевала за Казаном, если тот двигался не слишком быстро. Она бежала рядом с ним, касаясь мордой его плеча. Казан приучился теперь не делать длинных прыжков, а бегать рысцой. Очень скоро он понял, что должен выбирать для Серой Волчицы самый легкий путь. Когда они подходили к месту, где нужно было перепрыгнуть, Казан подталкивал Серую Волчицу и повизгивал, а она стояла, подняв уши и чутко прислушиваясь. Когда Казан делал скачок, она по слуху определяла, какое расстояние ей надо преодолеть. И всегда прыгала дальше, чем требовалось, но зато без промаха.
А кое в чем она даже превзошла Казана: обоняние и слух теперь заменяли ей зрение, и с каждым днем эти чувства становились все тоньше. Между ней и Казаном выработался своеобразный немой язык, при помощи которого Серая Волчица могла давать Казану понять, что подсказывает ей в данный момент ее чутье или слух. У Казана даже появилась забавная привычка всегда смотреть на Серую Волчицу, когда они останавливались, чтобы прислушаться или понюхать воздух.
После того как Джоанна с ребенком уехали, Казан отвел свою подругу в густые заросли ели и пихты у реки; здесь они оставались до самого лета. Первые недели Казан ежедневно подходил к хижине, где раньше жили любимые им существа, — он надеялся обнаружить там какие-нибудь признаки жизни. Но дверь никогда не открывалась, окна по-прежнему оставались заколоченными, ни разу спираль дыма не поднялась из глиняной трубы. На дорожке начала прорастать трава, и все слабее и слабее становился человеческий запах, который Казан все еще различал здесь.
