Томас Рид - Собрание сочинений, том 4. В дебрях Южной Африки. Юные охотники. Охотники за жирафами.
Не сказав больше ни слова туземцам, охотники двинулись к селению.
Первое, что они увидели, подъехав ближе, была только что снятая шкура быка, сушившаяся на одной из хижин. Наблюдательный Черныш сразу заявил, что это шкура одного из быков, которых он совсем еще недавно помогал гнать; то же сказали оба макололо. Они показали белым охотникам рубцы, оставшиеся на шкуре от их вьючного седла. Ни один из стоявших вокруг туземцев не мог объяснить, каким образом попала сюда эта шкура. Никто будто бы ее раньше и не видел, и, когда им на нее показали, они постарались изобразить на лицах крайнее удивление.
Выехав из селения, охотники поскакали по равнине, раскинувшейся к северу; в той стороне они увидели что-то вроде стада и тут же подумали, не их ли это пропажа. Они не ошиблись. Это были украденные лошади и быки. Охраняли животных лишь несколько женщин и детей, которые с неистовым криком бросились бежать, едва увидели белых.
Виллем и Гендрик погнались вслед за перепуганными женщинами, которые бежали со всех ног. Судя по всему, женщины не сомневались, что если их догонят, то непременно убьют.
Охотники были очень рады, что вернули свое имущество, и не имели ни малейшего желания обижать беззащитных женщин, и все же они оказались причиной гибели одной из беглянок.
Мчась галопом за кучкой перепуганных детей и женщин, всадники увидели, что одна из них немного отстала и вдруг упала на землю. Виллем и Гендрик придержали коней и повернули к упавшей. Подъехав ближе, они увидели ее тусклые, остекленевшие глаза и поняли, что она умерла.
Гендрик спешился и приложил руку к ее сердцу. Сердце не билось. Женщина не дышала. Она была мертва. Испуг убил ее!
Возле нее лежал ребенок, не старше трех лет. Все же его глаза, устремленные на Гендрика, сверкали гневом. Страх перед белым человеком не смирил его инстинктивной, точно у зверька, враждебности, и весь его вид доказывал справедливость распространенного мнения, будто африканский ребенок, подобно детенышу льва, рождается с поразительно развитыми умственными способностями.
Тем временем остальные женщины убежали уже далеко и не услышали бы, если бы их позвали назад. Гендрику не хотелось оставлять ребенка возле мертвой матери. Не зная, как поступить, он обратился к подъехавшему Виллему.
- Мы испугали эту женщину насмерть, - сказал Гендрик. - После нее остался ребенок. Что нам с ним делать? Нельзя же бросить беднягу здесь.
- Вот несчастье! - сказал Виллем, взглянув на мертвое тело. - Чернокожие подумают, что это мы убили женщину, и у них составится превратное мнение о белых. Надо отвезти ребенка в деревню и отдать его. Мы скажем, что женщина умерла по собственной глупости, - ведь это так и есть. Дай-ка мне этого негритенка.
Едва Гендрик наклонился к ребенку, тот отчаянно заорал, не желая расставаться с матерью. Сопротивление выразилось не только в крике. Словно тигренок, он царапал и кусал державшие его руки: это было совсем не похоже на поведение его взрослых родичей бечуанов, которые испытывают инстинктивный страх перед белыми и избегают каких-либо столкновений с ними.
Держа чернокожего малыша под мышкой, Виллем галопом поскакал за скотом и с помощью своих товарищей меньше чем через час пригнал стадо к деревне. Недоставало лишь того быка, шкура которого висела на крыше хижины.
Ребенка передали вождю. Черныш рассказал ему, при каких обстоятельствах ребенка нашли, и перевел бечуанам совет Виллема никогда больше не зариться на чужое добро. К удивлению охотников, вождь и несколько его старейшин заявили, что знать ничего не знают ни о животных, ни об охранявших стадо женщинах; но тут двое макололо признали нескольких бечуанов, которые громче всех утверждали, будто они впервые слышат о скотине: они-то угнали лошадей и быков.
Чтобы спастись от нестройного крика туземцев, охотники поспешно повернули назад, уводя свое стадо.
Гендрик и Аренд не прочь были наказать бечуанов за их вероломство, за потерю времени и все те неприятности, которые они причинили, но великодушный Виллем удержал их. Он считал, что туземцев нельзя винить эа их проступок, как нельзя винить птицу за то, что она заглатывает подвернувшегося ей червяка.
- Эти бедняги, - сказал он, - не понимают, что делают. Они не отличают добра от зла. Пусть наше милосердие послужит им уроком.
Глава LIX. ОХОТА НА ЛЬВОВ
И вот наши любители приключений опять на пути домой.
Против ожиданий, жирафы почти не причиняли им хлопот. Ремня, обвязанного вокруг шеи, было достаточно, чтобы они покорно шли вперед.
Способ, каким их поймали, с первой минуты научил их, что воля человека сильнее их воли, и с той поры, то ли из хитрости, то ли по глупости, они больше не сопротивлялись.
Можно было не опасаться, что они отобьются в пути, даже если бы им предоставили возможность это сделать. Подобно прирученным слонам, они не знали ни своей силы, ни своего проворства и вскоре стали не менее послушны, чем любая лошадь или бык.
В течение нескольких дней не случилось ничего, о чем стоило бы упомянуть, да охотники и не мечтали больше ни о каких приключениях. Они получили все, чего хотели, и даже такой страстный охотник, как Виллем, не свернул бы в сторону, чтобы убить самую прекрасную антилопу, когда-либо ступавшую по равнинам Африки, если б ему не приходилось добывать мясо на обед.
Они провели в пути еще две недели, и вот Черныш очутился в краю, где жило много его соплеменников - бушменов. Он давно предвкушал удовольствие побывать в этих местах, хотя влекли его туда не лучезарные воспоминания детства, а просто любовь к родине - чувство, присущее всякому человеку. Своим молодым хозяевам он всегда изображал бушменов доблестными воинами и охотниками, утверждая, что они добры, гостеприимны, умны, - во всех отношениях превосходят соотечественников его соперника Конго.
Охотники находились сейчас в крае, населением несколькими кочующими племенами бушменов, и им мог представиться не один случай проверить справедливость утверждений Черныша.
Так оно и вышло. Однажды перед вечером они прибыли в поселение бушменов своеобразную деревню, где жило семейств пятьдесят. Узнав, что поблизости нигде не найти подходящего места для привала, путешественники решили заночевать в этой бушменской деревне.
Первым проявлением гостеприимства бушменов, которое так расхваливал Черныш, было то, что они всем племенем стали выпрашивать табак, спиртные напитки, одежду и все, что видели у охотников, а взамен милостиво разрешили брать воду из пруда, находившегося рядом с деревней, и только.
