Юрий Куранов - Избранное
Калина выжала тряпку, встряхнула ее, опрокинула таз на землю и пошла с пустым тазом к колодцу. Она подошла к бадье, расхохоталась, шлепнула себя ладонью по голой ноге и поставила таз на землю. Калина повертела самолет в руках, приложила его к подбородку и присела, словно прицелилась.
— Ишь какой мо́лодец, — сказала она распрямившись. — На тебе бы полетать. Олег, поди, чудесит.
— Мой планер, — сказал Олег.
Калина обернулась, спрятала самолет одной рукой за спину, а другой одернула подол.
— Чего же молча стоишь? — сказала она весело. — В задранном платье-то перед тобой расхаживаю. Большой уж, поди, глядеть-то на женскую худобу.
— Дайте, Калина, планер, — сказал Олег.
— А вот не отдам, — засмеялась Калина. — Не отдам, пока желание не выполнишь. Мой он теперь.
— Дайте, Калина, я его опять запущу, а вы смотреть будете.
— Чего же мне на него смотреть. Дел, что ли, у меня нет? Дядя Саша где хоть?
— Не знаю. На работе. Из МТС еще не вернулся.
— А вот не отдам я тебе твой самолет, — сказала Калина, поблескивая глазами. — Пусть у меня живет.
— Зачем он вам?
— Веселей мне с ним будет. Все не одна. Да ладно. На, бери. Только постой здесь.
Калина вытерла руки о юбку и пошла в избу. Она вернулась, неся в руке зеленоватый поблескивающий клубок. Она несла и мяла его пальцами, и клубок поскрипывал у нее в руке. Калина растянула клубок перед собой, и Олег узнал старый дядин ремешок из змеиной кожи. Ремешок мягко покачивался в руках у Калины, выползал из пальцев.
— Отдай дяде Саше, — усмехнулась Калина, — да скажи, что, мол, думала Калина — сам возьмет, зайдет за пояском. А чего, все без дела на лавке лежит.
Олег положил ремешок в карман и пошел на улицу.
— Отдай же, — сказала Калина.
— Отдам, — сказал Олег, встал среди улицы и начал заводить пропеллер, накручивая резину.
Он поднял самолет над головой, отпустил пропеллер и толкнул планер в небо. Самолет поднялся над деревней, лег на крыло и пошел полукругом. Наташа встала на крыше, подняла руки в небо и что-то кричала оттуда. Самолет низко пролетел над Наташей, она вытянула руку, хотела схватить его. Но не схватила и колесом покатилась с крыши прямо в крапиву. В крапиве она захохотала, вскочила и по углу избы снова полезла на крышу. Енька вышел из ограды, стоял и смотрел, держа в руке хомут.
Самолет прошел над деревней, слегка взмыл и, снижаясь, направился вдоль огородов к дому Саньки. Он сел возле ворот на лужайке. На лужайке стоял Гришка Останин, пожилой мужик высокого роста в холщовых брюках и босиком. Он, будучи Саньке дядей, чинил теперь ограду, опоясывал ее частоколом. Гришка затесывал на лужайке колья.
Гришка подошел к самолету, но не взял его в руки, а только разглядывал. Подбежал Олег. Гришка взглянул на Олега белесыми глазами и улыбнулся.
— Ты бы хоть звезды ему на крылья нарисовал, — сказал Гришка. — Неизвестно, чей такой самолет. Может, германский. Глядишь, собьют его.
— Кто же его собьет? — сказал Олег.
— Как кто? Кто углядит, тот и собьет. Ласточки вылетят и собьют.
— Ласточки не сбили, — сказал Олег. — Уже видели.
— Стало быть, угадали, что наш. Ну ты все равно нарисуй звезды, красивей будет. Иди-ка сюда.
Гришка взял кол и пошел к ограде.
— Сань! — крикнул он. — Ведро подай.
Санька появилась на крыльце в алой длинной юбке, в синей майке, с прибранными волосами. Она поставила на землю рядом с оградой ведро воды, а в ведро посадила ковш. Оттуда, из Санькиного дома, пахло сладкими пирогами, теплым квасом и яичницей с луком.
— Самогончик, Сань, готовь, — сказал Гришка и приподнял кол.
— До Троицы доживешь, — улыбнулась Санька своим румяным лицом и, застенчиво глядя под ноги, пошла в избу.
Гришка высоко занес кол и ударил. Земля чекнула и глубоко впустила в себя кол. Гришка еще раза три ударил в дыру.
— Лей, — сказал он.
Олег плеснул, Гришка глубоко всадил кол, покачал его, еще раз всадил, уже окончательно, и полез в карман за табаком. Он свернул цигарку и стал прикуривать.
На дороге появился дядя Саша. Его белая рубашка поплескивала на ветру и туго обтягивала локти закатанными рукавами. На ходу дядя Саша достал из кармана пачку папирос, щелчком выбил из нее папироску, поймал ее в воздухе и заложил в рот.
— Трудимся? — спросил он.
— Трудимся, — сказал Гришка. — Помогай, Санька самогончику нам отвалит.
— Не пожалеет? — улыбнулся дядя Саша и стал прикуривать от Гришкиной цигарки.
— Сань, не пожалеешь самогона хорошему человеку? — крикнул Гришка.
Санька показалась на крыльце, поздоровалась с дядей Сашей, посмотрела на него, чуть наклонив голову, как бы из-под руки, и проговорила:
— Хорош будет, не пожалею.
Гришка хлопнул дядю Сашу по плечу, сказал одобрительно:
— За плугом не хваливали, за обедом не хуливали.
— Ешь до поту, работай до изморози, — засмеялась румяная Санька и, опять наклонив голову, зарумянилась пуще, ушла в избу.
Дядя Саша поднял с земли кол, отмерил от Гришки четыре широких шага, расставил ноги, уперся ими покрепче в землю и напряг руки. На руках надулись длинные узловатые тяжи, а дядя Саша ударил колом в лужайку, шумно выдохнув. Вышла Санька с пустым ведром. Пошла к колодцу, на ходу улыбчиво сказала:
— Порабатывай, порабатывай, брагой-то, поди, не обидим.
Олег подошел к дяде Саше и подал ему поясок.
— Возьми, — сказал он, — дядя Саша, передать Калина просила.
Дядя Саша взял поясок, спрятал его в карман и нахмурился.
Олег подобрал свой самолет и пошел.
— Олег, давай заводи его! — крикнула с крыши Наташа. — Него там?
Олег завел пропеллер, поднял самолет над головой и пустил его в небо. Самолет поднялся, выправил корпус и полетел над деревней в сторону мельницы. Он шел ровно, чуть снижаясь и слегка покачивая крыльями. Наташа стояла на крыше и следила за ним, придерживаясь рукой за трубу.
— Ой, в озеро сел! — крикнула она и прямо на животе съехала с крыши.
Наташа спрыгнула на землю, выскочила за ворота и кинулась к озеру. Она подбежала к воде, сбросила платье, широкими шагами вбежала в озеро, легла на него грудью и поплыла. Енька положил хомут возле ворот и тоже пошел на берег.
Самолет лежал среди озера, как белый маленький остров. Волны колыхали его и гнали к тому берегу. Наташа плыла среди синей воды за самолетом, высоко над головой вскидывала руки и оглядывалась. Она подхватила самолет рукой, подняла его над озером и поплыла назад. Она плыла, лежа на боку и шумно работая ногами. Ноги взбивали глубокую сверкающую пену, и за Наташей тянулся искрящийся снежный след. Наташа подплыла к берегу, встала по пояс в воде и сказала:
