Дэвид Бэрон - Зверь в саду
К счастью для Линды, хищники не потеряли интереса к своей привычной добыче. Послышался легкий шорох, и пумы взглянули на склон, по которому поднимался олень. В мгновение ока оба зверя вскочили на ноги и устремились в погоню за новой жертвой. Линда еще какую-то секунду колебалась, а потом решила рискнуть. Она слезла с дерева и опрометью бросилась к дороге, все еще с веткой в руке, не решаясь оглянуться.
В тот момент, когда Линда Уолтерс чуть было не стала жертвой пум, Майкл Сандерс отдыхал в Мексике.
Когда Майкл вернулся в Боулдер, он сразу почувствовал, насколько наэлектризована обстановка в городе. Хотя история с Линдой Уолтерс и закончилась благополучно, всем стало ясно, что пумы перешли некую грань. Одно дело — убивать собак, и совсем другое — нападать на человека. Даже для либерально настроенного Боулдера это было чересчур. Звонки от взволнованных граждан посыпались в администрацию и округа, и штата. Назрела необходимость в корне пересмотреть отношение к пумам.
В Отделе дикой природы царило смятение. В письме сотрудникам руководство сообщало, что «жители Боулдера настроены по отношению к пумам крайне враждебно», там же говорилось, что «поступают звонки губернатору» и «ситуация может выйти из-под контроля».
— Нужно срочно принимать меры, — сказал своим подчиненным тогдашний начальник Отдела Перри Олсон.
Один из его помощников, Джерри Апкер, прослуживший в Отделе уже восемь лет и недавно назначенный ответственным за регион от Боулдера до Айдахо-Спрингс, признал, что проблеме появления пум в городе не уделялось должного внимания.
— Нам это еще расхлебывать и расхлебывать, — пожаловался он жене.
Но на публике сотрудники Отдела старались держаться спокойно и уверенно. Кристи Коглон отказывалась видеть в случае с Линдой Уолтерс нечто из ряда вон выходящее.
— Я бы не стала расценивать это как нападение, — заявила Кристи корреспонденту «Рокки-Маунтин ньюс». — Это была просто случайная встреча с дикими животными. Если бы пумы хотели на нее напасть, они бы это сделали.
Было ясно, что она отказывается признать очевидное. Случай с Линдой был самым настоящим нападением — пума преследовала ее и даже поцарапала.
— Государственные структуры, как всегда, пытаются закрыть глаза на происходящее, — сказал, узнав про это, Джим Хафпенни.
«Этот странный инцидент, возможно, открывает новую эру в довольно непростом сосуществовании человека и зверя, — писала «Дейли камера» через неделю после происшествия с Линдой. — Кто-то умиляется оленям в городе, кого-то они раздражают, но эти животные чувствуют себя все увереннее, как, возможно, и пумы, которые ими питаются».
Даже в Отделе дикой природы наконец вынуждены были признать, что изменение поведения пум внушает беспокойство.
— По-моему, пумы становятся все нахальнее, — призналась репортеру Кристи Коглон. — Но мы не знаем, каким образом положить этому конец. Исследований на предмет «пума в городе» никогда не проводилось, и мы не понимаем, чего ждать от хищников, которые привыкли к человеку и перестали нас бояться.
Майкл Сандерс решил использовать момент. Общественность была озабочена сложившейся ситуацией, Отдел дикой природы расписался в своей беспомощности, и Майкл снова предложил изучить поведение пум при помощи ошейников с радиопередатчиками. На сей раз он обратился не в администрацию штата, а к чиновникам округа Боулдер.
— Нам необходимо понять, как ведут себя пумы в условиях урбанизации, — заявил Майкл на июльском заседании администрации округа.
Чиновников не пришлось долго уговаривать, и властям штата было направлено вежливое, но настойчивое послание:
«Как вам известно, жители округа Боулдер крайне обеспокоены тем, что пумы все чаще появляются близко от человеческого жилья… Поэтому администрация округа Боулдер настаивает на том, чтобы Отдел дикой природы провел тщательное исследование популяции пум в тех районах, где есть опасность столкновения пумы и человека».
Это письмо вызвало негативную реакцию. Администрация Боулдера предлагала сотрудничество, но Отдел дикой природы воспринял это как попытку местных жителей снять с себя ответственность за происходящее.
— Боулдер сам виноват в сложившейся ситуации. Пространства там огромные, контролировать популяцию оленей никто не хотел, и мы ничего не могли с этим поделать, — вспоминает Перри Олсон. — Охота была запрещена, поголовье оленей возросло. «Мы не хотим, чтобы вы здесь чем-то управляли. Мы за то, чтобы здесь охранялось все и вся» — вот какую позицию заняли жители округа.
Некоторые чиновники Отдела всячески препятствовали тому, чтобы тратить деньги, полученные от продажи охотничьих лицензий, на помощь общественности, выступающей против охоты. Кое-кто испытывал личную неприязнь к Майклу Сандерсу: они обиделись на то, что он критиковал Отдел в «Денвер пост», и не намерены были ему уступать.
«Отдел разделяет вашу обеспокоенность тем, что участились встречи пум с людьми, — было написано в официальном ответе, — но в ближайшем будущем мы не планируем проводить исследования по пумам». Майкл, прочитав это, был поражен до глубины души.
Впрочем, Отдел не мог оставаться совершенно безучастным. Поэтому было проведено несколько акций, жителям были разосланы буклеты «Что нужно знать о пумах» и успокаивающие письма. «В настоящее время вашей личной безопасности ничто не угрожает», — говорилось в письме. Однако далее, для успокоения родителей, было написано, что, если пумы станут «представлять серьезную угрозу» (что под этим подразумевалось, объяснено не было), сотрудники Отдела дикой природы сделают все, чтобы «устранить эту угрозу» — по-видимому, убив зверя. «Мы считаем, что ваше право — рассчитывать на безопасность в том месте, где вы живете», — было написано в конце письма.
А тем временем, пока политики спорили с чиновниками о том, по чьей вине возникла проблема с пумами и как ее решать, дикие кошки чувствовали себя по-прежнему вольготно.
Вечером в начале июля, через пять недель после случая с Линдой Уолтерс, пума забрела на парковку четырехэтажной Боулдерской больницы, расположенной на многолюдной улице Норт-Бродвей в центре города, а потом перебралась в ее двор. Днем медсестры и санитары обедали там на открытой террасе кафетерия. Уже стемнело, в кафетерии не было никого, за исключением Боба Бэканта, оператора компьютерных систем, работавшего в третью смену. Он сидел на пластиковом стуле и курил «Кэмел» без фильтра и тут вдруг заметил крадущуюся фигуру. «Какая красивая собака!» — подумал он. Но, заметив огромный хвост, Боб вскочил и швырнул в зверя стулом. Пума оскалилась и зашипела. Боб распахнул дверь в кафетерий и метнулся внутрь, а пума перепрыгнула через двухметровую ограду, за которой начиналась Норт-Бродвей. За ней последовали два уже почти взрослых детеныша.
В субботу 14 июля, в шесть утра, Питера Рэмига разбудило громкое рычание под окнами. Дом Питера находился в Пайн-Брук-Хиллз, в квартале современных особняков к западу от Боулдера. Питер, схватив видеокамеру, кинулся вниз, чтобы снять двух взрослых пум, расположившихся на склоне рядом с домом. Выйдя на открытую веранду, он сказал в микрофон: «Ну вот, я вышел, и они меня заметили». Пумы, до которых было шагов пятьдесят, насторожились. Они уставились на Питера, который был в одних трусах, и тот, поняв, насколько он уязвим, испугался. Он немного успокоился, когда одна пума поднялась по склону и скрылась из виду, а вторая лениво подошла к клену у самой веранды, улеглась и стала невозмутимо разглядывать Питера, к которому вскоре подошли его одиннадцатилетняя дочь и сосед. Пума пролежала так с полчаса, зевая и потягиваясь. На людей она взирала с ленивым любопытством — словно смотрела фильм.
Еще одна пума прогуливалась в конце июля у дома Ричарда Партриджа на южном склоне каньона Боулдер. Этот сорокапятикилограммовый самец находился там почти сутки — прыгал на стол, стоявший во дворе, валялся на лужайке, гулял по саду. В восемь вечера в среду четырехлетнему Райану понадобилось в уборную. (В бревенчатом доме Партриджей не было водопровода и удобств.) Уборная находилась метрах в десяти от дома. Ричард решил, что пума уже ушла — за час до этого Ричард, чтобы вспугнуть пуму, швырял в нее камнями — но, на всякий случай все же сунул за пояс револьвер и пошел вместе с сыном.
Когда они уже подошли к уборной, Райан, веснушчатый мальчишка с хвостиком, закричал:
— Вот она!
Пума выглядывала из-за валуна, лежавшего метрах в двенадцати. Они стали медленно отступать. Но как только они делали шаг назад, пума делала шаг вперед, и вот уже огромная кошка вышла из укрытия и приготовилась к прыжку. Ричард, всегда считавший себя защитником природы и диких животных, понял, что у него нет другого выхода. Он выстрелил, и пуля, войдя в пасть пумы, угодила ей прямо в мозг. Ричард подошел к корчившемуся зверю, сделал еще два выстрела, сел рядом, положил ладонь на еще теплое тело и зарыдал.
