Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы
Несколько дней нас обучали, как находить следы горилл. Мы спускались и поднимались по каньонам, сквозь густые заросли бамбука и кустарника, ища те следы, которые гориллы всегда оставляют после себя: на мягкой земле отпечаток пятки, похожий на человеческий, только шире; растения с оборванными листьями, ямку в земле, выкопанную обезьяной в поисках вкусного корня огуречника.
Мы шли точно по следам, а когда они терялись, Рубен подавал знак, и проводники кружили по местности, пока снова не находили их. Чтобы не разговаривать громко, но в то же время поддерживать связь между собой, мы тихонько пересвистывались, как сонные птицы. Проводники, согнувшись, сновали по зарослям, кидая по сторонам взгляды, иногда оглядываясь и на нас.
Наступил сезон дождей. Здесь, около экватора, год делится на два засушливых и на два дождливых сезона. В январе и феврале обычно стоит довольно сухая погода, в марте, апреле и мае — дожди. С июня до конца августа очень сухо. А с сентября по январь снова непрерывно льет.
Склоны гор стали скользкими, в седловине осели облака. Мы обнаружили небольшую группу горилл — одного самца с серебристой спиной, одного с черной, трех самок и двух маленьких детенышей. Ливень промочил нас насквозь, но мы продолжали идти по следам животных и вдруг увидели их. Гориллы сидели совсем сухие, уютно устроившись под нависшей скалой. Заметив нас, они тут же бросились карабкаться вверх по склону. Один крупный самец остался, спрятавшись за бамбуками. Он ревел. Рубен настаивал, чтобы мы подошли поближе, но я предпочел глядеть на неясно виднеющуюся фигуру с расстояния восьмидесяти футов. Самец снова заревел, потом бесшумно растаял в зарослях на склоне.
Из таких случайных встреч мало что можно было узнать о том, как живут и общаются между собой гориллы, когда им никто не мешает. Док и я скоро пришли к выводу, что
в этом районе вообще нельзя проводить задуманные нами наблюдения над гориллами. Густой подлесок, в котором животные совершенно скрываются, оказался для нас непреодолимым препятствием. То же самое произошло до нас с Осборном и Донистропом, а впоследствии с Каваи и Мицухарой — двумя японскими учеными, побывавшими здесь после нас.
И все же гориллы, живущие на земле, дают больше удовлетворения изучающему их, нежели другие обезьяны — и низшие, и человекообразные, но обитающие на деревьях, так как даже если сами гориллы и остаются невидимыми, то их следы раскрывают много интересного. Док ходил по следам одной группы непрерывно в течение семи дней. Все это время гориллы оставались в местности шириной примерно в полмили и длиной в милю. Группа то забиралась повыше, в бамбуковые заросли, то спускалась пониже, в лес, не раз пересекала свои собственные следы и передвигалась примерно на милю в день. Осматривая остатки их еды, разбросанные там, где проходили обезьяны, мы обнаружили, что в это время года почти половину рациона горилл составляли молодые побеги бамбука. Они сдирали с них верхний слой, как кожуру с бананов, выбрасывая жесткую, ворсистую оболочку, и поедали нежную, белую сердцевину. Им также нравились корни огуречника, листья некоторых растений и дикий сельдерей. Рассматривая их экскременты, состоящие из трех долей и похожие по консистенции на конский навоз, мы находили там семена различных фруктов. Гориллы, живущие в данной местности, питались, в общем, двадцатью девятью различными видами растений.
Мы составили план мест, где находились гнезда, и, сосчитав их, отметили, что из ста шести гнезд меньше половины было на земле. Они были построены из бамбука, лиан и кустарника. Большая же часть гнезд была на ветвях деревьев и на сомкнутых, сплетающихся ветвях бамбука. Эти последние очень мягки и пружинисты, пожалуй, лучше любого матраца. Мною не раз овладевало искушение остановиться и лечь на них поспать, мягко покачиваясь, греясь на теплом солнышке.
Рубен и другие проводники много рассказывали нам о семейной жизни горилл, но им нельзя было в этом полностью верить. Когда дело шло о том, чтобы подтвердить присутствие или отсутствие в данном месте обезьян, показать нам различные растения, которыми они питались, — проводникам не было цены; но, описывая поведение горилл, эти люди просто исходили из того, что оно подобно их собственному, что самцы горилл приносят корм своим семьям, что самки перед тем, как родить, уходят от группы и прячутся.
Пока Док шел по следам одной группы, я искал другие. Мы с Кей взобрались на вершину Гахинги и заглянули в ее зеленый кратер, на склонах которого росли гигантские сенецио. Клочья облаков клубились в глубине этого огромного котла. Одинокий буйвол стоял на пригорке, медленно пережевывая свою жвачку. К нашему удивлению, на такой большой высоте мы нашли помет слонов. В течение трех дней я трижды восходил на вершину Мухавуры потому, что видел свежие следы горилл на высоте тринадцати тысяч пятисот футов и надеялся встретить их на открытых склонах. На вершине горы находится небольшой пруд футов семидесяти в диаметре. Первыми здесь побывали два немецких офицера, Бете и Пфейфер, поднявшиеся сюда в 1898 году.
На этой высоте я чувствовал себя хорошо. Правда, мускулы ног деревенели после подъема, но не было того ощущения слабости, которое одолевало меня на горе Карисимби. С вершины открывались необозримые дали. Все вокруг было величественно, просторно; воздух над долиной струился, как пламя. Примерно в пятнадцати милях к северу, за цепью обнаженных холмов, виднелся другой лес, в котором тоже жили гориллы. Как и в районе вулканов Вирунга, эти животные были изолированы от своих собратьев полосой возделанной земли, окружавшей их обиталище.
Мы и раньше слышали о гориллах, которые водились в Недоступном лесу, — само название которого казалось романтическим и таинственным и возбуждало воображение, — но никто еще их там не изучал. Говорили, что в 1912 году некто Критчли-Самонсон слышал рев горилл в этом районе, но лишь в 1934 и 1937 годах были получены первые надежные сведения об их существовании от Питмана, бывшего егеря из Уганды. Специалист по поведению животных эколог Нильс Больвиг совершил короткое путешествие в Недоступный лес в 1959 году, а теперь вот Док и я решили потратить одиннадцать дней на обследование этого района. Некто Фангудис — ныне охотник, а в прошлом изыскатель — провел там пять лет в поисках вольфрама и других редких металлов. Когда мы побывали у него, он сообщил, в каких местах можно встретить горилл, и, кроме того, рассказал о племени батва, которое как никто знает этот лес.
Мы познакомились с первым представителем племени батва в гостинице «Приют путешественников». Он пришел к нам, похлопал в ладоши, выбил ногами какое-то подобие чечетки и хрипло крикнул: «Э эау, сава сава сава!» Когда мы дали ему шиллинг, его широкое морщинистое лицо расплылось в улыбке, и он бросил монету в небольшую, плетенную из коры сумку, которую всегда носил через плечо. Это был нищий. Одежда его состояла из грязного полосатого одеяла, но держался он с достоинством. Он обладал превосходным актерским талантом, был прирожденным комиком и свои роли исполнял гротескно, с удовольствием высмеивая те стороны быта, которые окружающие его люди из племени банту воспринимали серьезно. Он едва достигал пяти футов роста и казался гномом, истинное место которого в таинственной лесной долине.
