Игорь Акимушкин - Невидимые нити природы
Ондатра, или мускусная крыса (в паху у нее мускусные железы), из подсемейства полевок и внешне немного напоминает полевку. Размерами же далеко превосходит всех полевок. Она тридцатипятисантиметровая, а если сухая да распушилась на морозе, то так и кажется, что хватит ее меха на целую шапку. Обманчивое, конечно, впечатление. Самое же большое отличие от полевок — оригинальный хвост и задние лапки с перепонками. В Америке ондатра обитает от Аляски до южных штатов США. На Ньюфаундленде — другой вид того же рода, а во Флориде — мускусная крыса из другого рода — неофибор. В СССР ондатра расселилась по всей стране, от западных границ до Дальнего Востока и Колымы. В Западной Европе, куда ее завезли в 1905 году, живет во многих странах.
Сходство бобра и ондатры в некоторых повадках немалое. Американские индейцы, народ наблюдательный, назвали ондатру младшим братом бобра. Но они не родственники, а если корни их фамильных древ и сплетаются, то где-то в палеонтологическом прошлом. Бобр — из подотряда белкообразных, а ондатра — из мышеобразных.
Ондатра, как и бобр, — строитель. Правда, она не воздвигает величественных плотин, но ее хатки определенно созданы по известному нам бобровому чертежу. Только поменьше. Однако, если хатка старая, она весьма внушительная: высота больше метра и в диаметре не меньше. Материал, естественно, более легкий, чем в бобровых постройках, в основном сухие травы, тростник, камыш, осока, скрепленные илом.
В тех местах, где есть высокие берега, ондатры роют норы. И тоже по бобровому принципу: вход под водой, а затем тоннель кверху, где гнездо.
Сорок лет назад ондатре предложили непростую задачу. Выдали авансом корм, воду, землю. Предстояло преодолеть препятствия новой среды: хищников, времена года…
И тут зверек показал, на что он способен. Повсюду, от полярных Соловков до Монголии и Китая, возникали его хатки и норы. Сколько ни измеряли исследователи температуру в этих жилищах, даже в самые сильные морозы ртутные столбики ниже нуля не опускались, а чаще показывали плюс восемь-девять градусов. Это ведь совсем тепло!
Иногда водоемы промерзали до дна. Но ондатры, предчувствуя суровую зиму, уходили из мелких водоемов, уходили еще осенью.
Лед, не очень толстый, — верный друг. Подо льдом ондатры путешествуют спокойно и беспрепятственно. Их шкурка хранит, как в кислородном баллоне, 200 кубических сантиметров воздуха. В воде воздух, естественно, пузырьками устремляется из волос вверх и собирается подо льдом. Ондатры потом находят его и дышат им. Самое же главное — специальные отверстия во льду, продухи, воздухозаправочные станции на подледных маршрутах.
Но ведь самое страшное в нашей зиме не лед, не снег, не холод, а голод! Однако и он ондатре не очень опасен. Она не поленилась выстроить специальную хатку, в которой чего-чего только нет. Рассортированы и уложены там в одну сторону сытные корни тростника, в другую — роголистник, лежат тут и моллюски, порой и мелкая рыба. Ондатра ведь и это ест, а еще лягушек, раков. Свои хранилища зверек устраивает в норах, а иногда в пристройке к жилой хатке, как подскажут обстоятельства. Во всяком случае ни мерзнуть, ни голодать ондатре зимой не приходится. По некоторым подсчетам выходит даже, что для нее это благодатное время года: численность ондатр зимой самая стабильная.
Весной труднее. Весной реки выплескиваются из берегов. Пусть бережется тот, кто дом ненадежно строит! Вода прибывает. Но деловиты ондатры. Хатку того и гляди затопит, бежать надо, а они ремонтом занялись… Таскают со дна корни с грязью и укладывают на крышу. Через несколько часов у хатки вырастает новый этаж, который вода уже не затопит.
С весенней стихией справятся. Но тут властно заявляет о себе инстинкт продолжения рода.
В большой хатке зимовала большая семья, может быть, их было двадцать. Делились пищей, теплом, ласкались. Но что случилось? В семье склока, свара. Пришла пора гона, а с ней и необходимость покидать родной дом, который скоро может стать слишком тесным.
Прибылые зверьки, прошлогодние дети, прямо скажем, выгоняются на все четыре стороны. Хорошо, если места вокруг не заняты и можно где-нибудь поблизости построить собственную хатку. Но часто блудного сына поневоле ждут не свободные кормные участки, а острые резцы соседей. И идет молодой грызун куда глаза глядят. Далеко уходит. И делает нужное для звероводов дело — расселяется.
Иногда удивительные встречи бывают: озерцо в полупустыне, вода для питья почти непригодная, соленая, но в зарослях тростника — знакомый куполок хатки. Невольным уважением преисполняется человек к ее обитателям: ведь сколько верст прошли по негостеприимной земле, сбивая в кровь лапы и хвост. И дошли! Впрочем, такие путешествия чаще кончаются гибелью. Гораздо успешнее они, если совершаются торными голубыми путями: реками, ручьями, каналами.
Весной обстановка в ондатровых поселениях напряженная. Мало того, что самцы бросаются по любому поводу в драку, — самки вдруг начинают выказывать нетерпимые характеры. Сергей Владимирович Мараков в отличной книжке «В джунглях Прибалхашья» пишет, что в дерущихся парах «всегда в роли преследователя оказывалась самка»! Следствие ее гнева — расселение и предотвращение чрезмерной плотности популяции, а это одинаково выгодно и ондатрам и человеку.
Когда через 25 дней (таков срок беременности) в притихшей хатке послышатся шесть-семь писков, мамаша — воплощение доброты и самоотверженности. Если угроза реальна, она ныряет вместе с малышами, которые висят у нее на сосках. А отец, забывая о собственных нуждах, все тащит и тащит пищу в дом, чтобы не голодала семья. Вообще начиная с этого времени забот ему хватит надолго: самка, если климат подходящий, за лето принесет до трех пометов. Хатка превратится в детскую. Впрочем, бывает, что семья вырастает и до размеров небольшого детского сада. Это когда в хатке поселятся две дружные супружеские пары.
Ондатрята быстро вступают в пору неразумного детства, когда подвижность еще не контролируется жизненным опытом. Врожденные инстинкты побуждают их к первым неумелым попыткам ремонта и строительства, но детство есть детство: то молодой мускусный крысенок чрезмерно намок, и ему уже не выплыть, то слоняется по берегу, и тень хищных крыльев уже опустилась на него…
Семья неизбежно редеет, но у тех, кто в ней остается, чем ближе к осени, тем яснее заметна привязанность к своему дому, к своему участку, то есть к довольно ограниченной площади, которая вряд ли бывает больше 50 метров в поперечнике. А здесь все четче проступают скрытые прежде буйной весенней зеленью тропинки, кормовые столики, площадки, где занимаются чисткой шкурки, уборные, своеобразные причалы — вытертые, округленные края берега, где обычно вылезают из воды кочки, превращенные то ли в наблюдательные пункты, то ли в удобную мягкую мебель, так и манящую к отдыху.
