Игорь Акимушкин - КУДА? и КАК?
Первыми появляются здесь старые самцы. Дня два-три плавают около берега: приглядываются, все ли спокойно. Потом осторожно вылезают на сушу, взбираются на камни там, где прибой с яростью бьется о скалы.
Отряхиваются, осматриваются, принюхиваются — лежат, подняв высоко головы, прислушиваются. Это разведчики. Они пришли узнать, годится ли по-прежнему это место, можно ли здесь справлять свадьбы и плодить детей.
Все спокойно, и тюлени ныряют в море. Опустели скалистые берега.
Немного позже большой отряд котиков штурмует с моря черные камни. Приплыли опять только самцы: и старые, и молодые. Но старики секачи гонят молодых прочь, не дают им даже на берег выйти. Если места мало, те на берегу лишь ночуют, прикорнув где-нибудь в сторонке. А на рассвете секачи снова их сталкивают в воду. До шести лет молодому котику думать нечего о свадьбе. А вот станет он повзрослее, тогда тоже найдет на берегу подходящее местечко, очертит взглядом круг площадью метров так в двадцать пять. В этом незримом кругу на голой скале поселится со своей семьей. А семья большая: одних жен у старого секача десять — пятнадцать. Если же очень повезет (или не повезет — все зависит от точки зрения), то и пятьдесят миловидных, пушистых самочек жмутся в тесный кружок поближе к самцу, который грузным монументом возвышается над ними. Каждая родит ему по сосунку.
Хлопот много, а главное за женами надо построже следить: того и гляди сосед утащит. «Происходит это весьма просто, — пишет А. Брэм. — Самец хватает зубами одну из самок, проносит ее над головами остальных, как кошка мышь, и водворяет в собственный гарем». И жаловаться некому, что жену увели. Начнет секач драться, права свои отстаивать — у него и остальных жен соседи растащат.
Но все это будет позже. Сейчас самок нет еще на острове. Только самцы дерутся за места для своих будущих гаремов.
Каждый секач спешит обычно на ту скалу, где он и в прежние годы жил с семьей. Один котик семнадцать лет подряд возвращался из дальних плаваний на полюбившийся ему камень. Узнать этого котика было нетрудно: акула, наверное, откусила ему передний ласт.
Наконец стихает суета на побережье: котики разобрали все свободные места и лежат лениво, ждут самок. Те не скоро еще появятся, но женихи терпеливо их ждут.
В середине июня прибывают первые самки. Как и самцы, они плывут стадами. Многие ищут старых «мужей», влезают на утесы, смотрят, кричат и прислушиваются, «не отзовется ли знакомый голос». Часто он отзывается. Но часто и нет ответа: погиб где-нибудь в тропическом море. Она, ковыляя, бежит на другое место и там зовет и высматривает в суетящейся на берегу толпе ластоногих милого сердцу друга.
А молодые котики, которым рано еще заводить свои семьи, плавают вдоль берега и, можно сказать, силой заставляют холостых самок вылезать на сушу. Тут сразу попадают они «в ласты» к старым секачам. Те ласково «клохчут», кивают, пыхтят, заигрывают с ними, зазывая в свой гарем. Если уговоры не помогают, морские коты применяют силу: рычат на самок, скалят зубы, кусают иногда.
Через несколько дней, как прибудут самки на остров, у них родятся детеныши. Новорожденные котики не род- ные, значит, «султану», который вперевалку ползает на брюхе вокруг своих жен и ворчит на других морских котов. Родные дети родятся у грозного секача лишь на следующий год в это же примерно время, и, скорее всего, родятся они в чужом гареме.
В августе самцы уже покидают самок, один за другим ныряют в море. Вскоре уплывают и полусекачи, молодые котики, самки и котики-сеголетки, рожденные этим летом. В октябре на острове остаются лишь немногие звери. Приближается зима. Котики спешат на юг, в теплые широты Тихого океана. Плывут далеко. Иные за тысячи километров от небольших, затерянных в холодном море островков, где плодились они коротким северным летом.
Родичи котиков, морские львы и сивучи, тоже ищут сушу, когда их самкам приходит пора родить детенышей. Как и котики, плывут они на уединенные острова, где собираются стадами.
Все лето гренландские тюлени охотятся за рыбой далеко на севере Атлантического океана, у кромки вечных льдов.
Осенью плывут на юг. В декабре уже тысячи их копошатся, точно черные слизняки, если посмотреть с самолета, на льдах Белого моря.
В феврале родятся у тюленей белоснежные детеныши — бельки, у нас их называют. Три месяца, до мая, пролежат малютки на льду. А в мае — пора, весна пришла! — плывут за родителями на север, в Ледовитый океан.
В полярных льдах у Гренландии, Шпицбергена и островов Франца-Иосифа встретятся они со своими собратьями, зимовавшими в Америке. Гренландские тюлени довольно странно поделили между собой зимние «квартиры». Одни зимуют у острова Ньюфаундленд, другие — на Ян-Майене (на полпути между Гренландией и Норвегией), а третье стадо облюбовало плавучие льды в горле Белого моря. Кроме этих трех лежбищ, нигде больше гренландские тюлени зимой не встречаются.
Набег грюньона
Грюньон, или лаурестес, очень странная рыба: она мечет икру на берегу — в сыром песке на взморье. О том, когда и где грюньон будет метать икру, пишут даже в газетах и передают по радио. Например, так: «Завтра в полночь ожидается набег грюньона».
И вот наступает это завтра. И часы пробили полночь. Тысячи машин забили подъезды к морским отмелям.
По всему взморью горят костры. Хотя ночь, а светло. Видно, как с каждой волной, набегающей на песчаный пляж, на берег выскакивают серебристые рыбы. Много рыб. Сверкая чешуей, ползут по песку. А волны доставляют на пенистых гребнях все новых и новых беженцев из Нептунова царства.
А на берегу ждут их люди. С шутками и смехом собирают прыгающих рыб и несут к кострам. Там их потрошат и коптят.
Ни сетей не видно, ни неводов. Рыб ловят руками!
Грюньон — рыбка не больше селедки. Живет она в Тихом океане, у берегов Калифорнии и Мексики. Каждый год с марта по июль в безлунные или, наоборот, полнолунные ночи, когда прилив достигает наибольшей силы, тысячные косяки грюньона подходят к берегам.
Вместе с волнами рыбы выбрасываются на сушу. Песчаные пляжи сверкают серебром. Рыбы роют норы. Закапываются в песок вертикально, хвостом вниз. Лишь рыбьи головы торчат из земли. В песчаных норах грюньоны откладывают икру (самцы, которые ползают вокруг, тут же ее оплодотворяют), а потом, закопав норку хвостом, ползут опять в океан.
Небывалое ведь дело: рыба мечет икру на берегу!
Разве в море мало места? Наверное, на пустынном пляже икринки лучше защищены от хищников: их труднее здесь разыскать, чем на дне моря.
Четырнадцать дней развиваются они в теплом песке. Ровно через две недели волны смоют их в море.
