Эрик Кольер - Трое против дебрей
Прошло больше часа, когда, наконец, появился олень. Ли лиан услышала приближение зверя за несколько секунд до того, как я его увидел. Она вдруг застыла в одной позе и прошептала: «Хрустнула ветка». Без единого лишнего движения я взял винтовку и загнал патрон в ствол.
— Где?
Она указала на противоположную сторону пруда:
— Где-то там.
Легкой поступью олень вышел из кустов и начал спускаться в пруд. Ружье было уже у плеча, но я не дотрагивался до курка, пока олень не вошел в воду, по колено. Утолив жажду, он стоял, глядя в пространство и думая о том, о чем обычно думают олени после водопоя. Жаль было убивать такое безвред ное и грациозное животное, но если бы не я его убил, то на следующую же ночь он мог попасть в зубы волка или койота. А нам так нужно было мясо!
Моя пуля попала ему в основание черепа в тот момент, когда он повернул голову и хотел выйти из воды. Лилиан помогла мне снять шкуру с брюха оленя и выпотрошить его. Затем, отделив печень, почки и сердце, мы сложили их в чистый мешок из-под муки, взвалили убитое животное на мое седло, привязали и отправились в обратный путь.
Пока мы освежевали оленя, разрезали его на части и повесили мясо остывать на елях за хижиной, пора было зажигать керосиновую лампу, чтобы Лилиан могла раздеть и уложить Визи. Через несколько секунд ребенок уже крепко спал, и наверное, ему снились олени, бегущие по лесной тропе, и белые куропатки, токующие на валежнике.
Лилиан вскипятила кофе, и мы не спеша смаковали его, усевшись за стол.
— Завтра, — сказала она, — я засолю в горшках три чет верти оленины. И, вопросительно глядя на меня, добавила: — А затем?
Расставить капканы, — быстро ответил я. — Послезавтра мы навьючим снаряжение на лошадь и двинемся в лес, чтобы выяснить, какие сокровища таят в себе эти сто пятьдесят тысяч акров леса, болот и воды.
Глава V
— Не очень-то приятно пахнет, не правда ли? — сказала Ли лиан, когда ветер донес до нас запах с болот.
Я люблю называть вещи своими именами и, сморщив нос, проворчал:
— Воняет, как из помойки.
Все обмелевшее русло ручья, насколько можно было окинуть взглядом, было усеяно увядшими водорослями в различной ста дии разложения вперемешку с болотной грязью и гниющими трупами животных, погибших в трясине во время неудачной попытки добраться до лужицы застойной воды, чтобы утолить жажду. Хотя трава еще не поднялась, кое-какой скот с ферм уже бродил здесь, пощипывая чину и вику, буйно зеленеющие в лесу у ручья. И я подумал: «Такое ужасное положение дел будет иметь место до тех пор, пока каждый акр протухшей по верхности болот не покроется снова свежей прохладной водой».
— Что же нам делать, черт возьми, чтобы вернуть воду на эти болота и наполнить пересохшие озера? — по сложившейся привычке обо всем советоваться с Лилиан, спросил я.
Я часто получал от нее разумные советы, но на этот раз она только покачала головой и ответила:
— Не знаю.
В течение предшествовавших двадцати минут все внимание Лилиан было сосредоточено на починке башмачков Визи, и она не могла думать ни о чем, кроме своей работы. Мальчик всегда бегал с мокрыми ногами, так как он без конца возился в лужах и на мелководье в ручье. Башмаки совсем не были предназначены для таких занятий, и теперь нитки в швах прогнили, и подметки отстали от верха. После нескольких попыток починить башмаки Лилиан убрала иголку и нитки в свою рабочую коробку и, посмотрев с сожалением на развалившуюся обувь, сказала:
— Я попробую выделать шкуру оленя и затем сделаю из нее для Визи мокасины.
Блузка и юбка опять уступили место комбинезону. Лилиан называла его брюками, но для меня рабочий комбинезон оставал ся рабочим комбинезоном, как там его ни называй. Комбине зон — или иначе брюки — не шел Лилиан. В юбке и блузке она выглядела (как это и должно быть) гораздо более женственной. Однако мне пришлось согласиться, что в юбке не очень удобно ездить на лошади верхом. «Ну, что ж, — решил я, — когда Лилиан отправляется куда-нибудь верхом, пусть надевает комбинезон, если это ей нравится».
В течение пяти дней мы бродили, как цыгане, просто чтобы посмотреть, какими возможностями располагает та часть дикой местности, где мы получили право расставлять капканы. Следы животных были нашими тропинками, лошади — нашим транс портом, палатка — нашей крышей. Любые следы были для нас загадкой, так как мы не знали, откуда и куда они ведут. Мы шли по этим следам и, в конце концов, приходили к какой-нибудь поросшей травой котловине или к маленькому озерку. Если день склонялся к вечеру, мы оставляли лошадей пастись на привязи, а сами разбивали на ночь палатку. А если, судя по положению солнца на небе, было еще только два или три часа дня, мы мыс ленно брали на заметку этот лужок или озерко, а сами опять шныряли по лесу в поисках следов, как гончая в поисках запаха зверя. Следов было достаточно.
За четыре дня мы исходили огромное пространство, узнали много мест, неизвестных почти никому из белых людей. Результаты наших наблюдений не были многообещающими.
— Во всяком случае разбогатеем мы не так уж скоро, — поделился я опасениями с Лилиан.
Было две дюжины бобровых плотин без бобров. Было несколь ко сот (а может быть, и несколько тысяч) акров вонючих, наполовину высохших болот. Если изредка и попадались кое-где следы ондатры, вряд ли можно было рассчитывать на стоящую добычу в наших капканах, так как для массового размножения ондатр нужна вода, которой не было в этом краю. У нас было значительное количество запруженных озер (когда-то там тоже стояли бобровые плотины), почти полностью пересохших. Требовалась вода, чтобы поднять уровень этих озер к их прежним берегам. Вот и все, что у нас было, кроме бескрайней чащи лесов, и вот на чем мы могли строить свои надежды на относительную безопасность и относительное благополучие. Если были у какого-нибудь человека более скромные возможности при вступлении в новую жизнь, я не хотел бы быть на его месте.
Если бы в болота и озера вернулась вода, быстро увеличива лось бы количество ондатр и других пушных зверей. Несмотря на нашу общую уверенность, что когда-нибудь мы вернем бобров в ручей Мелдрам, ни один из нас не знал, каким образом мы сможем это сделать. Бобров нельзя купить на аукционе, как лошадь или корову. Насколько нам было известно, бобров совсем не было в Чилкотине и почти не было во всей Британской Колумбии. На время мы отложили заботу о бобрах и занялись вопросом о том, каким образом наполнить водой, по крайней мере, одно или два заболоченных русла, по которым несмело струились остатки воды. Ибо жизнь не иссякнет там, где есть необходимые условия для существования и размножения обычных обитателей дикого края. При наличии этих условий и при соблюдении хотя бы самых элементарных принципов охраны животных можно быть уверенным, что природа не останется в долгу.
