Джой Адамсон - Пятнистый сфинкс. Пиппа бросает вызов (с иллюстрациями)
Некоторое время спустя мы повстречали всю нашу тройку в полумиле от этого места. Мне было бы интересно знать, видели ли они Уайти и как они отнеслись друг к другу при встрече. Может быть, Уайти встретила бы их «по-матерински», а может, увидела бы в них чужаков на своей территории? Или, может статься, она заинтересовалась бы Биг-Боем и Тайни, а с Сомбой начала бы сражаться как с соперницей? Я увидела, что гепарды очень голодны, и поехала за мясом, оставив Локаля на страже.
За те два часа, пока меня не было, он ухитрился подманить гепардов к терминалии, там они и дожидались моего возвращения. Туша исчезла почти в мгновение ока, и гепарды отправились отдыхать. Вскоре они спали так крепко, что им уже не мешало мое присутствие, и я сидела рядом с ними, рисовала и фотографировала. Да, это было невероятно трудно — оставаться верной своим правилам и не прикасаться к гепардам, особенно когда шелковистый хвост Сомбы скользнул по моим ногам. Но я вспомнила Уайти и снова подумала, что нельзя быть эгоистичной в любви к этим малышам, если я хочу, чтобы они так же счастливо жили на свободе, как прежние дети Пиппы.
На другой день мы опять до полудня занимались поисками, и напрасно — гепарды ждали нас под той же терминалией, где я оставляла свой лендровер в прошлый раз. Все они были в очень игривом настроении, а Тайни — больше всех. Всесильный инстинкт заставлял его не только налетать на Биг-Боя и Сомбу, но даже обнимать деревья или сломя голову носиться вокруг, словно он не знал, как справиться с этим непреодолимым желанием. Но вот он совершенно выбился из сил и бросился на землю возле Биг-Боя и Сомбы. Все трое уснули.
Теперь гепарды проспят все жаркое время дня, и я могу спокойно уехать и посмотреть, на каком расстоянии отсюда находятся ближайшие поселения племени боран. Я беспокоилась потому, что недавно до меня дошел слух, что правительство собирается поощрять попытки африканцев заниматься земледелием как раз в этих местах. Я вела машину по дороге на границе заповедника, и мне пришлось проехать примерно милю по очень густому лесу. Зная, что гепарды предпочитают открытую местность, я надеялась, что лес послужит им преградой и они не станут в него углубляться.
Потом я переправилась через Бисанади и, проехав еще две мили по открытой местности, выехала на берег речки Кинна — в этом месте она течет параллельно Бисанади, а в нескольких милях ниже по течению впадает в нее. Как только я переехала Кинну, передо мной оказались первые крытые травой хижины племени боран, возле которых были разбросаны небольшие клочки земли, засеянные пшеницей и кукурузой, да паслись несколько тощих коз — и все это в каких-нибудь четырех милях от того места, где сейчас спали мои гепарды. Мне оставалось только надеяться, что им больше придется по вкусу местность на другом берегу реки, да полагаться на инстинкт, который заставляет их избегать незнакомых людей.
За четыре следующих дня я не видела, чтобы гепарды спаривались, хотя, возможно, они уже успевали наиграться рано утром, пока мы их искали. Но они все время обращались друг с другом очень нежно, непрестанно ласкались и даже в самую жару отдыхали рядом, крепко прижимаясь друг к другу и облизывая один другому языки. Братья часто «отмечали» деревья, иногда это было одно и то же дерево, но одновременно к одному дереву они не подходили. Сомба никогда не занималась таким «мечением территории», хотя часто испражнялась на пеньках или термитниках, если они попадались поблизости.
Все эти дни гепарды не уходили дальше чем на милю от терминалии, хотя нам не раз приходилось часами разыскивать их. Два дня подряд все трое с огромным интересом наблюдали за маленьким стадом газелей Гранта, но поймать добычу им удалось только на третий день — судя по их туго набитым животам. И, хотя они об этом и не догадывались, на этот раз они самостоятельно добыли себе рождественское угощение.
Это был пятый Новый год с тех пор, как я основала свой лагерь, чтобы жить с Пиппой и ее детьми в заповеднике Меру, и, как ни печально, это рождество было для нас последним в этих местах. Словно для того, чтобы возместить нам потерю Пиппы, вся окружающая местность превратилась в фантастическую новогоднюю декорацию. Ранним утром ветви кустарников клонились под тяжестью росы, и каждая капелька горела всеми цветами радуги, а кружева паутины сверкали на солнце, как переливающиеся новогодние украшения, развешанные на каждой веточке. И это длилось до тех пор, пока горячее солнце не превратило сверкающее чудо в пар.
Примерно в пять часов гепарды пошли к сухому руслу и затеяли чудесную игру: Тайни с победоносным видом пронес, как знамя, лист пальмы дум; разумеется, остальные бросились за ним и устроили кучу малу. В конце концов они совсем позабыли про лист; потом все принялись прыгать взад-вперед через русло. Эти скачки всполошили всех местных лягушек, и те с плеском посыпались в воду, как монетки, которые бросают, загадывая желание. Гепардам это очень понравилось: они уселись на берегу и до самой темноты наблюдали за лягушками. Но тут нам пора было ехать домой.
На следующее утро, когда мы приехали, гепарды уже вышли на охоту. Я следила за ними издали, чтобы не помешать, и, насколько мне было видно, они тщательно обследовали каждый кустик и прислушивались к малейшему звуку. Но нигде не было никакой живности, только сонный буйвол лениво поднялся с земли и — на мое счастье — потрусил в другую сторону. Немного спустя я увидела, что братья забрались на термитник, но в ту же минуту спрыгнули вниз и что было сил помчались прочь. Тут я заметила стаю павианов — их головы высовывались из травы на порядочном расстоянии от термитника. Хотя наши гепарды стали уже почти совсем взрослыми, они до сих пор трепетали перед павианами, потому что те умели карабкаться на гладкие стволы пальм дум, а гепардам это никогда не удавалось.
Немного позже мы увидели Тайни высоко на дереве акации — он высматривал добычу. Гепарды явно проголодались, а поблизости я не заметила никакой дичи, не считая жирафа, так что я решила дать им козу. Дикие гепарды обычно убивают добычу через день, и я учитывала это «расписание», когда приходилось кормить оставшихся без добычи гепардов. Потом я смотрела, как гепарды поедают козу, и меня рассмешило то, что Тайни и Сомба препирались из-за кусочка мяса в полном неведении, что Биг-Бой тем временем съел подчистую все остальное мясо. Поглощенный борьбой с Сомбой, Тайни вдруг издал какой-то новый резкий вопль, который, казалось, отпугнул Сомбу; потом он успокоился и принялся за еду. Через несколько секунд оба они мирно жевали один и тот же кусок мяса, почти соприкасаясь носами. Подобрав все мясо до последнего волоконца, гепарды ушли к сухому руслу и исчезли в зарослях — больше мы их в этот день не видели.
