Ян Линдблад - Мир Книги джунглей
Чаусинга — подлинный уникум: у нее четыре коротких рога! Эта нервная, беспокойная антилопа очень пуглива; хорошо если покажется вам на несколько секунд. Стоит ей заметить наблюдателя, как она вприпрыжку устремляется в надежное укрытие.
Помимо «малышей» — гарны и чаусинги высотой от силы 80 и 65 см — в Канхе водится еще одна антилопа, самая крупная среди индийских видов. Самец нильгау достигает в высоту полутора метров. У нильгау, как и у чаусинги, рога особой конструкции, не с кольцами, как у других антилоп, а с неким подобием киля спереди. В Канхе я встретил их всего два раза, зато, попав позднее на север Индии, каждый день видел нильгау в заповедниках Рантхамбхор и Сар иска. Там же можно увидеть едва ли не самое грациозное из всех четвероногих Индии — быструю, безупречно сложенную маленькую газель Беннета с красиво отогнутыми назад рогами.
В число копытных, составляющих добычу тигра, входит и тяжеловес гаур (он же «индийский бизон»). Вес взрослого самца может превышать 900 кг! Тигр редко нападает на этакую гору мышц, зато не прочь ухватить теленка. Гауры бродят преимущественно в густых зарослях на возвышенностях вокруг лугов Канхи.
В кратком обзоре животных, коими кормится тигр, назовем еще диких свиней. Они часто ходят стадами до полусотни голов и представляют собой отнюдь не легкую добычу даже для сильного тигра. Вес крупного кабана нередко превышает 200 кг, и своими кривыми клыками этот грозный зверь вполне способен распороть брюхо тигру или леопарду. Полосатые молочные поросята, пожалуй, самое лакомое блюдо в разнообразном тигрином меню, но основной продукт питания тигра — тысячные стада аксисов. В Канхе насчитывается около 15 тысяч этих оленей. На втором месте — замбары. Их всего 1400, и разницу можно объяснить тем, что аксисы лучше приспособились к среде, причем я постепенно пришел к выводу, что немалую рель тут играет симбиоз с лангурами — серыми чернолицыми длиннохвостыми обезьянами, которых обычно сопровождают на земле стада аксисов.
Под симбиозом мы понимаем сосуществование двух видов, извлекающих обоюдную пользу из «взаимопомощи». Важность такого сотрудничества хорошо понимаешь, испытав на себе индийское «лето», пору с апреля по июнь, когда жара достигает 40–45 и вся растительность на раскаленной почве стравливается животными или выжигается немилосердным солнцем. Но кроны сореи продолжают зеленеть, и лангуры поедают сочную листву. Да что там лето — уже «весной», в быстротечный промежуток между холодным временем года (декабрь — середина февраля) и «летом», чья кульминация приходится на конец мая, плоды земли идут на убыль. С началом цветения стройной тонкоствольной сореи высоко над землей в изобилии появляется недосягаемый для оленей лакомый «салат». Обезьяны пируют вовсю и, подобно своим близким родственникам, к числу которых явно принадлежим и мы, разбрасывают кругом остатки расточительной рукой. Когда человек засоряет леса и луга, это вряд ли идет на благо нашим соседям в животном мире, а вот разборчивое отношение лангуров к щедрым дарам природы ведет к тому, что полуобъеденные соцветия перемежающимся потоком сыплются на землю, где толкаются аксисы, спеша схватить нежный светло-зеленый деликатес. Кроме аксисов разве что их самый крупный родич — замбар, достигающий более 300 кг веса и полутора метров высоты, иногда извлекает выгоду из расточительного отношения лангуров к еде. Зато для аксиса (максимальный вес около 80 кг) зеленая манна небесная чрезвычайно важна. Я давно подозревал, что именно эта диета — причина многочисленности аксисов. И действительно, в последнее время установлено: там, где лангуры истреблены, исчезают и аксисы. Так что речь идет 6 весьма существенной зависимости от серых обезьян, которых принято считать никчемными, а то и вредными животными.
Важную роль для оленей обезьяны играют еще и потому, что «высокое положение» позволяет им заблаговременно увидеть приближающегося хищника. Заметив тигра, леопарда или стаю красных волков, лангуры поднимают страшный шум; резкие лающие звуки чередуются с прыжками для непрерывного надзора за врагом. А глаза, плод эволюции, которой и человек обязан своим зрением, у них превосходные. Трехмерное зрительное восприятие развито у обезьян куда лучше, чем у оленей; к тому же они в отличие не только от оленя, но вообще от всех четвероногих млекопитающих обладают цветовым зрением.
Цветовое зрение в животном мире — предмет настолько интересный (и малоизвестный широким кругам), что я позволю себе небольшое отступление.
Не странно ли, что человек и его родичи, обитающие на деревьях, различают цвета, тогда как экспериментами и физиологическими исследованиями установлено, что прочие млекопитающие лишены такой способности? У них нет чувствительных к цвету кол бочковых клеток, так что, образно говоря, камеры этих млекопитающих заряжены черно-белой пленкой, между тем как приматы приобрели способность пользоваться цветной пленкой. Вернее, сохранили эту способность, ведь цветовое зрение присуще очень многим позвоночным и не только им; а о животных, не различающих цвета, можно сказать, что они специализированы в более высокой степени, чем мы… Я что-то не встречал объяснения этого феномена в специальной литературе, хотя лично мне тут все ясно.
Когда млекопитающие «выбирали» направление эволюции, перед ними открывались два основных пути, позволяющие успешно конкурировать с холоднокровными родичами — рептилиями, из среды которых они вышли, став древолазами и ночными животными.
В отличие от рептилий они сохраняли тепло, и некоторые млекопитающие, наделенные приятной «рабочей» температурой 37–38, приступили к поискам корма ночью, когда их родичи, отставшие в своем развитии, должны были отдыхать. (Обратите внимание: среди рептилий только некоторые змеи и гекконы, относительные «новички» в мире пресмыкающихся, активны после прихода темноты. Из числа змей это прежде всего те, у которых есть орган, восприимчивый к теплу, этакий инфрасветовой прибор, позволяющий выслеживать теплокровных животных в холодной ночи. Таковы питоны и удавы с терморецепторами на верхнегубных щитках, а также ямкоголовые змеи, в том числе гремучник, бушмейстер, куфия, с термолокатором в виде ямок по бокам морды, воспринимающих незримое инфраизлучение.)
Чтобы лучше видеть ночью, первые млекопитающие вынуждены были избрать такой курс эволюции, который благоприятствовал светочувствительным палочковым клеткам. Соединяясь и уплотняясь, эти клетки суммировали свою мощность и образовали сверхчувствительные фоторецепторы. Для утративших свою роль колбочек не оставалось места в сетчатке, они атрофировались и исчезли. Полностью атрофированный орган не восстанавливается, таков генетический закон, а потому эти млекопитающие остались дальтониками, когда со временем сменили ночной образ жизни на дневной; это относится ко всем четвероногим в африканской саванне и на солнечных лугах Индии, хотя кругом предостаточно и света, и красок. Как тигр, так и копытные, составляющие его добычу, — олени, антилопы и прочие — совсем не различают цветов. Вроде бы странно, однако для изложенной гипотезы вполне логично, что у тигра красочный камуфляж — черные полосы на золотисто-коричневом фоне, тогда как у зебры, вероятно эволюционировавшей в сходной среде с высокими травами, фон почти чисто-белый. В самом деле, для черно-белой пленки — или для льва-дальтоника — зебра среди высокой коричневой травы невидима, а белый тигр с черными полосами был бы тотчас обнаружен обезьяной, наделенной цветовым зрением! Лишенный цветового восприятия, аксис, разумеется, тоже не различит в траве тигра, будь то белого или оранжевого, но тут приходит на помощь партнер по симбиозу — лангур. Завидев хищника, обезьяны поднимают тревогу; по их крикам олени тотчас узнают о приближающейся опасности. Белого тигра заметить легче, а ласкающая глаз оранжевая окраска гармонирует с окружающей средой» и эволюция, как всегда, поощряет наиболее эффективный вариант.
