Стэнли Корен - Как разговаривать с собакой
Было занимательно наблюдать за общением Пола и Полара. Хотя Пол очень любил своего пса, у него возникали трудности в управлении этим активным живым комком меха. Как только открылась дверь автомобиля, Полар выскочил. Пол закричал: «Нет!», и собака покорно вернулась к своему хозяину. Когда я подошел, чтобы поздороваться с собакой, Полар резво прыгнул на меня, и Пол снова закричал: «Нет!» В тот вечер, когда мы с Полом решили посидеть и выпить, Полар начал приставать к хозяину, чтобы получить кренделек с солью из вазы, стоявшей между нами. Снова быстрое «Нет!», и Полар со вздохом успокоился. Ночью со стороны Пола слышалось шебуршание: Полар пробовал залезть на кровать, а Пол отгонял его с резким «Нет!» Первое, что я услышал утром, был голос Пола, который говорил Полару: «Нет, это слишком рано. Я еще не хочу вставать». И несколько минут спустя: «Нет, дай мне поспать, я выйду с тобой позже».
За обедом Пол пожаловался, что часто не может контролировать собаку: «Например, иногда мне кажется, что Полар вообще не знает своего имени».
«Полар знает свое имя, — сказал я. — А вот вы — нет». В ответ на его озадаченный взгляд я продолжал: «Сегодня проведем небольшой эксперимент, когда вернемся в номер».
Вечером я проинструктировал Пола: он должен был встать на кухне, а я увел Полара в спальню. Я гладил Полара, который казался весьма довольным таким вниманием, а Пол, стоя на кухне, кричал: «Нет!» (как было заранее спланировано). Полар встал и покорно отправился к своему хозяину. Дело в том, что из того, что он всю жизнь слышал, наиболее частым звуком, связанным непосредственно с ним, было слово «нет». Полар считал себя собакой по кличке Нет.
Мы говорили о способности собак воспринимать речь, а также об их способности понимать разные аспекты человеческой речи. Использованные мной примеры касаются типичных собак, живущих у обычных владельцев. Однако есть много историй о собаках с действительно удивительной способностью воспринимать то, что говорят люди.
Если верить подобным историям, то мои собаки выглядят первоклашками на фоне учеников колледжа. Имеет смысл проанализировать умение понимать человеческую речь некоторых из этих высокообразованных собак, чтобы раскрыть тайну их достижений.
4
Слушает ли собака?
Когда-то в 1960-х годах я видел представление Чарльза Эйзенманна и его собак под названием «Треп». Эйзенманн был известной личностью — как профессиональный бейсболист, а затем, после ряда поворотов карьеры, как тренер и дрессировщик собак. Хотя его собаки снимались во многих голливудских фильмах, известен он стал благодаря телесериалу «Маленький бродяга», где в главной роли снимался его пес Лондон породы немецкая овчарка. У Лондона было несколько сыновей: Лондон Младший, Торо и Торн, они часто подменяли его в трюках. Успешная работа собак объяснялась их удивительными способностями. Эйзенманн утверждал, что его собаки знали несколько сотен слов и могли понимать язык на уровне восьмилетнего ребенка.
Я посетил один из показов, устроенных местной телестанцией. Вокруг стояли телекамеры, передачу записывали также Для радио. Эйзенманн представил всех четырех своих псов и пояснил, что большинство собак просто вырабатывают привычку, например, ложиться, когда они слышат слово «лежать», и подходить, когда слышат слово «подойди». В основном они просто связывают слово и действие. Он объяснил, Что при обучении своих собак использовал интеллектуальней метод. Трудность этого метода заключалась в том, что он учил собак думать и изучать основы нашей речи. Метод Эйзенманна напоминал метод преподавания языка детям. Вместо того чтобы связывать слово с действием, он изменял формулировку и представлял одно и то же действие в самых разных вариантах. Результат этого обучения он продемонстрировал, показав, что Лондон лег по команде «Лежать», а затем лег, услышав такие фразы, как «Будьте любезны, расположитесь на полу» или «Примите положение лежа». Конечно, эти собаки отлично понимали язык. Когда Эйзенманн вел с ними простой диалог, используя случайные формулировки, собаки показывали понимание того, что от них требуется, вне зависимости от того, что сказал им хозяин, даже если при них открывали и закрывали двери, включали и выключали свет, уходили со сцены и совершали прочие разнообразные действия. Я никогда не забуду, как был впечатлен способностью собак находить группу объектов и выбирать любой специфический предмет, который называл их владелец. Моя доверчивость немного пошатнулась, когда Эйзенманн начал утверждать, что его собаки отвечают точно так же, когда он говорит с ними на французском или немецком языке. Поскольку это было в Калифорнии, кто-то спросил:
— Как насчет испанского?
Эйзенманн ответил:
— Не знаю, понимают ли собаки испанский язык. Почему бы не попробовать? Дайте мне простую команду на испанском.
Ему сказали:
— Сегга la puerta, — что в переводе с испанского означает «закрой дверь». Эйзенманн повернулся к собаке и сказал:
— Лондон, cerra la puerta!
Собака постояла, затем медленно и словно бы с сомнением пошла к двери, к которой уже подходила до этого на представлении. Лондон оглянулся на хозяина, затем вытянул лапу и закрыл приоткрытую дверь. Аудитория взорвалась аплодисментами.
Эта демонстрация действительно поразила меня. Я полагал, что собаки могут понимать язык намного лучше, чем думает большинство людей. Предполагал также, что они могут изучить команды на нескольких языках, как и люди. И все же я знаю, что каждое новое слово на новом языке требует предварительного изучения, прежде чем можно будет продемонстрировать его понимание. Например, слово «собака»: я знаю, что английское «dog», немецкое «hund» и французское «chien» означают одно и то же, но это не дает мне знание того, что на испанском языке слово «регго» также означает собака. Пока мне не скажут перевод слова, я не смогу понять его значение. Как же тогда Лондон смог понять команду с первого раза, если ни его владелец, ни он не знали испанского и Лондону никогда его не преподавали? Привычка задавать вопросы — неотъемлемая часть работы ученого. Это приводит к тому, что я никогда не приму на веру утверждение, пока не разберусь, даже если очень хочу поверить. И тогда в моем сознании появились красные сигнальные флажки, предупреждающие, что я должен отнестись к данному факту с большой долей скептицизма.
Вскоре моя обеспокоенность только усилилась. Эйзенманн заявил, что в то время как многие полагали, что собаки страдают дальтонизмом и не различают цвета, он мог доказать обратное.
— Лондон, найди в этой комнате что-нибудь красное, — попросил он.
