Рудольф Самош - Кантор идет по следу
Когда Клотара подвели к яме, капитан приказал:
— Снимите простыню!
Увидев полусгнивший труп, инженер пошатнулся и упал бы, если бы Чупати не поддержал его под руку.
— Вот что тут закопано, — ледяным тоном произнес капитан.
Инженер тер глаза руками и твердил:
— Этого не может быть… Этого не может быть…
— Узнаете?
— Нет… Не знаю…
— А вот эти туфельки узнаете?
— Юци! — с ужасом воскликнул инженер.
— Как она оказалась здесь?
— Я ничего не знаю… Я думал… Ведь она же звонила из Вены…
— Из Вены вам за последние два года никто не звонил.
— Но мне сказали…
— А может, это сделал кто-то другой?… Ну, например, ваша мать?
— Нет… Не может быть, чтобы мама…
С улицы раздались автомобильные гудки. Шатори повернулся к одному из полицейских:
— Скажите старшему лейтенанту Калди, чтобы они тали.
Через несколько минут на дорожке показались двое полицейских, между которыми, пошатываясь из стороны в сторону, шла старая женщина в черном.
— Чего вы хотите от моей матери? — упавшим голосом спросил Клотар капитана.
— Чистосердечного признания.
— Оставьте ее в покое.
— Значит, вы один убили свою жену?
— Я не убивал, я любил ее. Я полтора года не знал ни минуты покоя. С тех пор я ненавижу всех женщин… Все они кажутся мне похожими на нее…
Старуха шла, повернув голову в сторону.
— Мама! — со слезами в голосе воскликнул вдруг инженер.
— Вам что-нибудь известно об убийстве вашей снохи? — спросил капитан старуху. — Ее убил ваш сын?
При этих словах старуха еще больше согнулась.
— Мой сын ни в чем не виноват… Это все я сделала! Я не могла смотреть, как эта тварь изменяет ему.
— И вы решили отравить ее?
Старуха молча кивнула.
— Ядохимикатом?… Понятно…
— Она сволочь!.. Переселилась в этот дом, который мы с таким трудом построили с сыном. Я себе в молодости во всем отказывала, лишь бы сын ни в чем не испытывал нужды. Ни в чем, понимаете? И тут появилась эта тварь. Она отняла у меня родного сына. Она была не способна даже родить ему ребенка!.. Она заперла меня в подвале дома… Вот ее господь и покарал за все!
«Да она, никак, сумасшедшая», — мелькнуло в голове у Шатори.
Пока старуха говорила все это, Клотар упал на колени и, согнувшись, прижал голову к траве, словно молился, потом вдруг вскочил на ноги и со злостью набросился на мать.
— Убийца! — вытянув руки с растопыренными пальцами, он угрожающе пошел на мать и, если бы капитан не остановил его, видимо, вцепился бы ей в волосы или же схватил за горло. — Тогда убивала бы и меня тоже!.. — Из горла его вырвались рыдания. — До сих пор я молчал, а теперь все расскажу. И этих двух женщин задушила тоже ты! Задушила!..
— Ложь! — запротестовала старуха.
— Ложь? А разве не ты всегда внушала мне мысль, что женщины все — сволочи и их нужно уничтожать?
— Сынок!..
— Я тебе больше не сын!.. Твое место на виселице! А потом тебя сожрут черви, как и ее! — И Клотар рукой показал на труп. Опустившись на колени, он зарыдал, все время повторяя: — Юци!.. Юци!..
— На этом пока закончим, — сказал Шатори и дал знак, чтобы старуху увели.
— Разрешите выключить магнитофон? — спросил радиотехник у капитана.
— Выключайте.
Лейтенант Кути отдал необходимые распоряжения. Полицейские подняли инженера, и он, пошатываясь, как пьяный, побрел к машине.
— Задержись-ка на минуту, — остановил Шатори старшину Чупати, когда все пошли к машинам.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
Оглянувшись, Шатори только теперь заметил, что вдоль забора толпится много зевак.
— Пойдем, — сказал капитан, беря старшину под руку, — и еще раз хорошенько обыщем дом.
С этими словами Шатори вынул из кармана кусок шерстяной материи с пуговицей.
— Где нашли? — спросил старшина.
— В машине…
— И только сейчас об этом говоришь?
— Раньше было преждевременно.
— А теперь?
— Возможно, это будет единственное вещественное доказательство. — И, глядя на растерявшегося старшину, улыбнулся: — Твоего Кантора с его нюхом я, к сожалению, не могу приобщить к делу как вещественное доказательство.
— А перчатка, которую Кантор нашел?
— Пока она является вещественным доказательством только для нас с тобой… Если б она лежала у колодца, тогда… Но ведь нашли ее в прихожей… Что этим докажешь? Что она принадлежит инженеру? И только?
— Что верно, то верно, — согласился Чупати.
Капитан и старшина еще раз внимательно обыскали весь дом, но не нашли одежды, от которой был оторван кусок материи с пуговицей.
Кантор обнюхивал каждую вещь, каждый предмет, и все безрезультатно.
— Если б ты нам помог… — проговорил Шатори, с укоризной глядя на овчарку.
— Он постарается…
— Каким образом?
— А что, если дать ему понюхать одежду Клотара?
— Мы только зря время теряем… Если эта пуговица с пиджака инженера, то он мог спрятать его за пределами дома.
Вошли в спальню, открыли платяной шкаф. Кантор сунул голову в шкаф, понюхал и, повернув голову, посмотрел на хозяина. Чупати снял с вешалки один из костюмов Клотара и показал его Кантору. Пес понимающе замахал хвостом, будто сказал, что он все понял.
— Нюхай! След! — приказал Чупати.
Кантор обежал комнату по кругу, принюхиваясь к мебели. Возле кровати пес остановился, подлез под нее и уже оттуда несколько раз тявкнул.
Старшина лег на пол и тоже залез под кровать.
— Черт возьми! — выругался Чупати и, приподняв матрац, вытащил из-под него шерстяные брюки.
Старшина вылез и подал капитану брюки.
— Ну, что ты на это скажешь?
Шатори сравнил ткань.
— По-моему, ткань одна и та же. А где же пиджак?
— Подожди! — Старшина поднес к носу овчарки брюки и сказал: — Кантор, ищи! След!
Пес тихо тявкнул и опять начал обнюхивать комнату. Через несколько минут Кантор замахал хвостом, давая хозяину понять, что больше здесь он ничего не найдет, сколько ни нюхай.
Чупати открыл дверь в соседнюю комнату, но и там Кантор ничего не нашел. По очереди были обследованы кухня, ванная комната, холл, прихожая и кладовка.
Шатори про себя уже взвесил: если в лаборатории установят, что брюки и кусочек с пуговицей одной и той же материи, это и будет вещественным доказательством в суде.
— Пошли, — сказал он Чупати, — на нет, как говорится, и суда нет.
Кантор тем временем тянул их в дровяной сарай.
— Товарищ начальник, нужно бы и сюда заглянуть…
