Феликс Родригес де ла Фуэнте - Африканский рай
Если верить статистике, антилопа и автомобилист имеют почти равные шансы при малейшей небрежности перейти в лучший мир. Рано или поздно и тот и другой допускает небрежность, потому что выносливость нервной системы живых существ имеет предел.
Эти рассуждения приходят мне на ум, пока я наблюдаю стадо бубал, пасущихся на лугу. Примерно тридцать антилоп песочного цвета мирно пощипывают траву недалеко от одинокой акации, в тени которой отдыхают с полдюжины львов. Время от времени некоторые антилопы, в основном самки, поднимают головы, несколько секунд смотрят на хищников, а затем спокойно возвращаются к прерванной трапезе, не обращая внимания на опасных соседей.
Конечно, бубалы, рождающиеся и умирающие в окружении львов, прекрасно знают, когда львы испытывают голод и готовятся к охоте. Само по себе присутствие льва не очень беспокоит травоядных. Гораздо страшнее для них чувствовать запах хищника, слышать его, но не видеть, ибо лев убивает антилопу, когда она его не замечает. Точно так же пешеход становится жертвой машины, неожиданно выскочившей из-за угла. Пусть читатель простит меня за повторение избитых истин, но мне хочется еще раз сказать, что лев опасен, лишь когда его не видят или видят слишком поздно.
Бубалы на первый взгляд неуклюжи и малопривлекательны. Их хребет, выдвигаясь кверху, образует нечто вроде горба. Этот неожиданный переход создает впечатление, что передняя часть туловища принадлежит одному животному, а задняя — другому.
Своеобразное телосложение позволяет «конголи» — так называют африканцы один вид коровьих антилоп — держать голову высоко. Строение его черепа асимметрично и поражает своей нелепостью: вытянутая, узкая морда, рога в форме лиры, растущие прямо на костном стебле, высоко посаженные глаза…
Действительно, с точки зрения человека, для которого мерилом красоты является он сам, бубалу не назовешь красавицей. Но если вы на время отвлечетесь от своих эстетических идеалов, сядете в саванне на траву и начнете постепенно подниматься, стараясь обнаружить хищника, готового прыгнуть вам на спину, то поймете биологическую целесообразность строения этих животных. Каждый сантиметр, который вы выигрываете в росте, расширяет поле зрения и дает дополнительную возможность выжить.
Странный силуэт бубалы, горб, длинная шея, смешно вытянутая голова и высоко посаженные, как у козы, глаза позволяют ей сохранять безопасную дистанцию между собой и львом, который страшен лишь на близком расстоянии.
Грозный охотник Африки
В открытой местности, будь то саванна или степь, между охотником и его жертвой всегда происходит очень упорная борьба, ибо противники почти не уступают друг другу в силе, скорости и быстроте реакции. Гепард, развивающий самую большую скорость при беге (сто десять километров в час), способен выдерживать ее на расстоянии лишь ста-двухсот метров. Затем силы его иссякают, он замедляет движение и, наконец, останавливается. Наоборот, газели, составляющие его постоянную добычу, намного выносливее, хотя бегают медленнее. Поэтому гепарду, или леопарду-охотнику, как его называют англичане, а впрочем, и другим хищникам необходимо подбираться к своей жертве как можно ближе. Даже льву победа в схватке один на один дается с таким трудом, что он, за редким исключением, действует вместе с товарищами.
Лишь один зверь Африки, выбрав себе жертву, рано или поздно неумолимо приканчивает ее, если только вмешательство со стороны не приносит ей спасения. Почуяв его, бубалы настораживают уши и тревожно вглядываются вдаль. При виде странных бурых животных, пересекающих пастбище, газели Томсона летят сломя голову прочь. Гепард в два прыжка оказывается на ветке акации. От сонливости льва не остается и следа, он выставляет свои истершиеся, пожелтевшие клыки и не сводит желтых глаз со страшного войска гиеновых собак, или «муа муиту», как их называют африканцы. Это самые грозные, жестокие и сильные хищники, несущие смерть всему живому в саванне.
Латинское название рода — ликаон — означает «подобный волку». И действительно, по величине, силе и повадкам гиеновые собаки напоминают волков. Те, кому доводилось наблюдать за ними, видели их почти неизменно в состоянии охотничьего азарта — поэтому их называют еще собаками-охотниками. На их шкуре причудливый бело-оранжево-бурый узор — отсюда их прозвище «пятнистые волки». Строение черепа, массивные челюсти, большие круглые уши, жесткая шерсть и хвост со щетинистой кисточкой на конце делают их похожими на пожирателей падали, что объясняет их кличку «гиеновые собаки». Между тем гиеновая собака не имеет родственных связей с гиеной. Более того — в отличие от семейства собачьих она имеет четыре пальца на передних лапах и пахучие анальные железы. В языках Восточной Африки «муа муиту» — синоним жестокости, насилия, бродяжничества. Гиеновые собаки бродят по саванне стаями от пяти до сорока животных и, судя по всему, подчиняются вожаку, самому крупному из них.
Недалеко от Олдовая нам удалось обнаружить три группы гиеновых собак, отдыхавших в тени акаций. Покуда мы не спеша фотографировали их, они спокойно и высокомерно смотрели на нас. Вдруг, без всякого, казалось бы, повода, вскочил огромный самец, нагнул морду к земле и издал протяжный вой. Тотчас вся стая поднялась на ноги и проворной рысцой потрусила за своим вожаком.
Каждый член стаи занимает определенное положение в иерархическом обществе муа муиту и выполняет свои функции. Однако бродячий образ жизни гиеновых собак не позволяет изучить их глубоко и детально, и многое в их поведении еще остается тайной.
Охотничьи приемы гиеновые собаки передают из поколения в поколение. Обычно они выбирают из стада одну антилопу и неумолимо преследуют ее, пока бедное животное не выбьется из сил. Для этого пять-шесть муа муиту располагаются широким полукругом, заставляя антилопу бежать по дуге. В это время остальная часть стаи бросается наперерез добыче по прямой линии, перехватывает жертву и облегчает тем самым работу своим сородичам. Заметив у антилопы признаки усталости, преследователи всей стаей бросаются на нее, впиваются ей в горло, грызут подколенки, кусают за уши. Несчастное животное из последних сил тянет за собой своих палачей, а они раздирают ему брюхо и пожирают внутренности, пока оно еще живо. Как только жертва падает, гиеновые собаки кидаются на нее и буквально растаскивают на куски.
Любопытно, что некоторые европейцы, называющие себя спортсменами, ничем не уступают в кровожадности муа муиту и устраивают такие жестокие забавы, как псовая охота. Разница лишь в том, что гиеновые собаки убивают, чтобы жить, а для европейских спортсменов бесцельное убийство служит изощренным дополнением к многочисленным блюдам их утонченной кухни.
