Стелла Брюер - Шимпанзе горы Ассерик
Позже, когда мы организовали в Абуко Питомник для осиротевших животных, каждый вечер кто-нибудь из нас отправлялся в резерват, чтобы накормить их. Возле ворот нас всегда поджидала стайка детей. Некоторых мы брали с собой, причем в качестве входной платы просили приносить немного фруктов или зерна. Мы делали это в основном для того, чтобы убедиться в заинтересованности ребят. А дети уже сами распределились на группы, дежурившие в определенный день недели. Поначалу они не столько помогали, сколько мешали нам — кое-кто из них даже пытался дразнить животных. Но постепенно наше доброе отношение к осиротевшим животным передалось и им. Общение детей с животными имело, на мой взгляд, огромное значение. При виде антилопы дети учились думать о ней не только как об источнике мяса, но и как о прекрасном животном, которое имеет право на существование. Дети помогали мне кормить животных из бутылочек с сосками и, судя по всему, получали от этого огромное удовольствие. Поскольку дальнейшая судьба Абуко окажется в руках людей их поколения, я считала очень важным, чтобы они поняли, почему мы хотим сохранить резерват и его обитателей.
С целью популяризации Абуко, а также для того, чтобы бороться против продажи шкур диких животных, мой отец начал читать в отелях лекции с демонстрацией цветных диапозитивов. Доход от этих лекций шел на нужды резервата. Иногда мы брали с собой кого-нибудь из осиротевших животных, если в тот момент на нашем попечении оказывался подходящий экземпляр. Очарование настоящего зверька помогало нам завоевывать симпатии аудитории. Одно время мы демонстрировали двух котят-сервалов. Едва ли можно было встретить более трогательных созданий. Чтобы усилить впечатление, я прихватывала с собой пару бутылочек с сосками и перчатку и предлагала кому-нибудь из присутствующих покормить зверюшек под моим наблюдением. Обычно мы приносили котят в корзине, в которой им было вполне удобно. Эти представители животного мира успешно справлялись с возложенной на них миссией посланников своего вида и, насколько я знаю, помогли обратить в нашу веру не одного человека. Они и до сих пор помогают нам, украшая Абуко своим присутствием.
Проще всего было демонстрировать тех животных, чьи достоинства не были столь очевидны для аудитории. К ним относились королевские питоны, которых нам удавалось спасти прежде, чем они становились бумажниками или дамскими сумочками. Королевские питоны — это, по-моему, «джентльмены» животного мира, почти не способные на какие-либо проявления агрессивности. Встревоженные или неуверенные в себе, они изящно сворачиваются кольцами, образуя шар, причем наиболее уязвимая часть тела — голова — оказывается надежно укрытой в его центре. Они быстро реагируют на хорошее обращение и вскоре становятся такими доверчивыми, что не сворачиваются, когда их трогают или берут в руки.
Перси — прекрасный образец животных этого вида, достигавший в длину около полутора метров, был любимцем всего дома и до тех пор, пока мы не выпустили его на свободу в резервате, регулярно участвовал в папиных лекциях, производя сильное впечатление на публику. Просто удивительно, сколько людей в ужасе отшатывались, когда впервые видели его. Постепенно страх ослабевал: они наблюдали, как Перси скользит по нашим плечам, обвивается вокруг рук, изучает непривычную обстановку, высунув дрожащий, пытливый язычок. Я всегда считала, что Перси одерживал большую победу, когда хоть один человек в конце концов выходил и дотрагивался до его прекрасной кожи. Потрясенный, он смотрел на нас и восклицал, что, по его мнению, змеи должны быть скользкими и холодными. По моему же мнению, кожа здорового питона — это один из самых прекрасных материалов, которого мне когда-либо приходилось касаться.
Я вспоминаю, как однажды я спокойно сидела на очередной папиной лекции, держа в руках закрытую сумку с Перси. По неизвестной причине он был особенно активен в тот вечер и в середине лекции, каким-то образом справившись с молнией и проделав отверстие, стал высовываться из сумки. Отец с энтузиазмом продолжал рассказ, публика его внимательно слушала, в зале царила тишина. По опыту я уже знала, какой подымется переполох, если Перси вот так сразу, без предупреждения, появится перед публикой. Поэтому я схватила сумку и выскользнула из зала, благо я всегда садилась возле выхода.
Самым подходящим местом, где можно было позволить Перси израсходовать излишек энергии, была дамская комната. Туда мы и отправились. Когда я вошла, там находилась пожилая элегантная дама, поправлявшая прическу перед зеркалом. Я поспешно скользнула в одну из кабинок и закрыла дверцу. Вскоре раздался дробный перестук женских каблучков, и я услышала, как захлопнулась дверь за единственной, кроме нас, посетительницей туалета. Так я, по крайней мере, думала. Когда я расстегнула сумку, оказалось, что Перси хочет выбраться на пол. Чтобы не тревожить его, я не стала силой удерживать извивающееся тело. Выскользнув из сумки, Перси тут же исчез в просвет между полом и дверцей кабинки. Когда я открыла дверь, он был уже на порядочном расстоянии от меня и собирался проникнуть в одну из кабинок тем же способом, каким выбрался из моей. К счастью, он на секунду замешкался, и мне удалось схватить его за хвост. В этот момент я услышала чьи-то шаги. Самым разумным с моей стороны было отпустить Перси и проследовать за ним в укрытие. Именно это я и собиралась сделать. Толкнув дверцу кабины, я, к своему ужасу, обнаружила, что она заперта. Не веря глазам своим, я тщетно продолжала толкать упорно сопротивлявшуюся дверь. В это время в комнату вновь вошла пожилая дама. Она, должно быть, удивилась, увидев, как я пытаюсь попасть в единственную запертую кабину, а не в одну из пяти пустых, но тем не менее приветливо улыбнулась. Мне удалось выдавить из себя жалкое подобие улыбки, и в эту минуту из занятой кабинки раздался отчаянный крик. Я принялась изо всех сил успокаивать невидимую жертву, умоляя ее поверить, что она в безопасности, что змея совершенно безвредна и зовут ее Перси. Крик прекратился так же внезапно, как и начался.
— Мадам, — нерешительно спрашивала я, — что с вами? Не могли бы вы открыть мне дверь?
И продолжала объяснять и упрашивать, но, видно, не слишком преуспела в этом занятии: крик раздался снова. Я даже подпрыгнула от неожиданности, так как на этот раз кричали позади меня: пожилая женщина прислонилась к умывальнику и в ужасе уставилась на мои ноги. Я тоже посмотрела вниз и увидела Перси. Я наклонилась и взяла его в руки. Он снова стал послушным и уступчивым, вероятно, испугался суматохи.
— Вот, видите, — сказала я, — он совершенно безобиден и очень добр.
