Джон Кракауэр - Навстречу дикой природе
Глава пятая.
Буллхед Сити
Первобытный зверь был силен в Бэке, в жестоких условиях новой жизни он все рос и рос. Но это оставалось незаметным. Пробудившаяся звериная хитрость помогала ему сдерживать свои инстинкты.
Джек Лондон “Зов дикой природы”
Восславим Первобытного зверя!
И капитана Ахаба!
Александр Супербродяга
Май 1992
Надпись, найденная в заброшенном автобусе у тропы Стэмпид
Лишившись камеры, МакКэндлесс забросил не только фотографию, но и журнал, который он возобновил лишь в следующем году на Аляске. Поэтому о его путешествиях после ухода из Лас Вегаса в мае 1991 года известно немногое.
Из письма МакКэндлесса к Джен Буррс мы знаем, что он провел июль и август на орегонском берегу, возможно, неподалеку от Астории, где жаловался на “нестерпимые туманы и дожди”. В сентябре он автостопом добрался по трассе 101 до Калифорнии и вновь ушел на восток в пустыню. В начале октября он попал в Буллхед Сити, штат Аризона.
Буллхед Сити – это община в оксюморонном смысле этого слова, характерном для конца XX века. Не имея определенного центра, город представляет собой восьмимильную полосу беспорядочно разбросанных вдоль берегов Колорадо кварталов и торговых центров, напротив гигантских отелей и казино города Лафлин, штат Невада. Главная достопримечательность Буллхеда – трасса долины Мохаве, четыре асфальтовые полосы, вдоль которых выстроились автозаправки, ресторанчики быстрой еды, лавки хиромантов и видеомагазины, авторемонтные мастерские и приманки для туристов.
В свете этого, Буллхед Сити вряд ли мог произвести впечатление на последователя Торо и Толстого, который должен был презирать буржуазные увеселения типичных американцев. Тем не менее, МакКэндлесс полюбил город. Возможно, сказалась его тяга к люмпенам, кишевшим в местных парковках автофургонов, кемпингах и прачечных самообслуживания. А может быть, его покорили виды голой пустыни, окружавшей город.
Как бы то ни было, в Буллхеде МакКэндлесс приостановил свои скитания более чем на два месяца – возможно, самое долгое его пребывание на одном месте с тех пор, как он оставил Атланту, и до поселения в заброшенном автобусе на Аляске. В октябрьском письме Вестербергу, он говорит о Буллхеде: “Отличное местечко, чтобы провести зиму. Наконец-то я могу осесть и оставить бродячую жизнь. Посмотрим, что будет весной, когда у меня обыкновенно начинает шевелиться шило в заднице”.
Эти слова он написал, уже имея настоящую работу – поджаривать Биг Маки в Макдональдсе на главной улице, куда он добирался на велосипеде. В дальнейшем МакКэндлесс вел совершенно обычную жизнь, и даже открыл счет в местном банке.
Интересно, что в Макдональдсе он представился не как Алекс, а как Крис МакКэндлесс, и дал нанимателю подлинный номер соцстраховки. Необычный отказ от легенды мог помочь родителям найти его, но в итоге остался без последствий, так и не обнаруженный частным сыщиком.
Через два года после того, как он потел над грилем под золотыми арками, коллеги почти не помнят Криса МаКэндлесса. “Одно всплывает в памяти – он имел пунктик по поводу носков, – говорит мясистый словоохотливый заместитель управляющего, Джордж Дризен. – Он никогда не надевал носков. Просто не мог. Но в Макдональдсе принято всегда носить стандартную обувь. А это подразумевает и носки. Крис подчинялся правилам, но едва заканчивалась смена, – вжик! Он тут же стягивал носки. То есть, вообще первым делом. Думаю, чтобы показать, что мы им не владеем. Но он был хорошим парнишкой, отличным работником. Очень надежным”.
Лори Зарза, второй заместитель управляющего, другого мнения о Крисе: “Откровенно говоря, я удивлена, что его вообще взяли на работу. Он делал то, что требуется, но всегда – в едином медленном темпе, даже во время обеденного аврала, не обращая внимания на просьбы поторопиться. У прилавка толпился десяток посетителей, а он не понимал, почему я на него сержусь. Просто не видел связи. Словно пребывал в каком-то собственном мире.
На него, конечно, можно было положиться. Он появлялся каждый день, потому его и не увольняли. Здесь им платили четыре с четвертью в час, а в казино за рекой – шесть с четвертью, так что сами понимаете.
Не думаю, что он общался с другими сотрудниками после работы. Он разговаривал лишь о деревьях, природе и прочей чепухе. Мы считали, что у него не все дома”.
“Ушел Крис, видимо, из-за меня, – признает Зарза. – Когда он начал работать, то был бездомным, и, прямо скажем, не благоухал. Это не соответствовало стандартам Макдональдса. В итоге меня попросили поговорить с ним и убедить мыться чаще. Не успела я рот раскрыть, как вспыхнула ссора. А затем другие работники – они хотели как лучше – стали спрашивать его, не нужно ли ему мыло и тому подобное. Можете представить, как его это бесило. Но он не подавал виду. Через три недели просто взял и ушел”.
МакКэндлесс старался скрыть, что ночует на улице. Он сказал сослуживцам, что живет через реку, в Лафлине. Когда они предлагали подвезти после работы, он вежливо отказывался. В действительности, первые несколько недель он провел в палатке, которую поставил в пустыне у края города. Затем он начал обживать пустые фургоны. В письме к Джен Буррс он объясняет, как это случилось.
Однажды утром я брился в туалете, когда вошел старик. Он оглядел меня и спросил, не сплю ли я на улице. Я сказал, что да, и выяснилось, что у него есть фургон, в котором можно бесплатно ночевать. Правда, он не был его настоящим владельцем. Отсутствующие хозяева разрешили ему жить на их земле, в другом маленьком фургоне. И я не должен мозолить там людям глаза, поскольку ему не разрешено приводить гостей. Мне, конечно, повезло. Фургон очень удобный, в нем полно места, есть мебель и работающие розетки. Один минус – этот старикан, Чарли, немного не в себе, так что с ним порой непросто.
Чарли до сих пор живет там же, в крохотном яйцеобразном фургоне без воды и электричества, обшитом ржавой жестью и притулившемся за гораздо большим бело-голубым фургоном, где ночевал МакКэндлесс. Голые вершины высятся на западе. Светло-голубой Форд Торино покоится на кирпичных подставках в неухоженном саду, сквозь капот пробиваются сорняки. Олеандровая роща источает аммиачный запах мочи.
“Крис? Крис? – взрыкивает Чарли, шаря по дырявым карманам памяти. – Да, конечно он. Да, да, я, конечно же, его помню”. Чарли одет в рубашку и рабочие штаны цвета хаки. Он – хилый и нервный, с глазами ревматика и белой щетиной на щеках. По его словами, МакКэндлесс жил в фургоне около месяца.
“Приятный паренек, очень милый, – рассказывает Чарли. – Не слишком общительный. Темпераментный. Хотел как лучше, но у него было полно комплексов – понимаете, о чем я? Зачитывался книжками того чувака с Аляски, Джека Лондона. Много не болтал. Когда не в настроении, его лучше было не трогать. Вечно искал что-то такое разэдакое, и сам не знал, что именно. Я и сам был таким, а потом понял, чего именно мне не хватает. Денег! Ха! Ха, кха, кхе… Ох, парень…
