Виктор Потиевский - Риса
Обзор книги Виктор Потиевский - Риса
Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
1. ОХОТА
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но - иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность...
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё - словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны - на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало?..
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие...
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе - сильной и независимой - становилось как-то не по себе...
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц - не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности - всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель... С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Серые так обозлились, будто рысь перехватила у них не зайца, а лося. Они скалились, они клокотали от ярости, они закружились под деревом.
Держа в зубах зайца. Риса наблюдала за волками. Немного выждав, начала есть. Облизываясь и поглядывая вниз, она видела, каким огнём горели эти шесть пар глаз. Ненавистью светились эти глаза. И завистью.
Это была вовсе не их добыча - рысь не украла убитого ими зверя. Но надежды отобрать у неё ужин не было никакой. И волки завидовали.
Даже при виде орла, терзающего добычу где-то на скале, на недоступной высоте, волки всегда раздражаются. Как будто никто, кроме них, не имеет права на добычу.
Сейчас они были голодны. Но волки умные звери. И они ушли. Ушли, понимая безсмысленность ожидания. Молча, цепочкой, след в след...
Солнечный день стоял над лесом. Резко крикнула сойка. Переливались голоса снегирей и синиц. Но Риса не видела искрящегося снега. Днём она привыкла спать. В своей уютной пещере с узким входом она чувствовала себя спокойно. Сладкая дремота отяжеляла ей веки. Сквозь дремоту она хорошо слышала всё, что происходило вокруг.
Скалистый холм, возвышающийся над лесом, имел уступ, который, углубляясь в скалу, образовывал пещеру, неглубокую, но достаточную для того, чтобы в ней могли спрятаться пять таких зверей, как Риса.
При выходе из логова Риса осматривала окрестности, замечая малейшее движение даже далеко внизу. Место было удобное, укрывало от непогоды, создавало почти незнакомое Рисе чувство покоя. Она дремала на сухой траве и на мягких остатках шкур пойманных ею зверей. Она любила подгребать под себя лапой эти шкуры. Они напоминали ей ночи охоты, вкусно пахли удачей, приятно щекоча ноздри уже слабым, хорошо знакомым запахом добычи. Но и без ароматной травы Риса тоже не могла. Она пучками срывала её неподалёку от пещеры, приносила в логово, не спеша жевала. Она знала вкус трав. А высыхая, травинки ещё сильней пахли дурманным, горьковатым духом июля в самую ледяную и метельную пору.
