Джеймс Купер - Пионеры, или У истоков Саскуиханны
— Нет, Бесс, это вовсе не причуда, — возразил судья. — И я хотел бы, чтоб у тебя не было никаких глупых девичьих страхов. Пироги совершенно безопасны для тех, у кого есть должная сноровка и смелость. Я переплывал самую широкую часть Онеиды в пироге вдвое меньшей, чем эта…
— А я — через Онтарио, — прервал его Кожаный Чулок. — И к тому же в пироге находились еще и женщины. Но женщины племени делаваров привыкли к пирогам, они даже помогали грести. Если мисс желает посмотреть на то, как старый Натти добудет себе острогой форель к завтраку, — добро пожаловать, место в лодке найдется. И Джон не станет возражать. Пирогу-то он сам и построил, ее вчера в первый раз спустили на воду. А я не мастак по части всех этих индейских ремесел — строить лодки, плести корзины да вязать метлы.
Натти залился своим странным, загадочным смехом, затем приветливо кивнул, приглашая Элизабет сесть в пирогу, но могиканин с присущим индейцам изяществом движений подошел к девушке, взял ее мягкую белую ручку в свою, смуглую и морщинистую, и сказал:
— Иди в пирогу индейца, внучка Микуона. Он рад тебе. Доверься индейцу — голова у него мудрая, даже если рука его не так тверда, как прежде. И Молодой Орел поедет с нами. Он последит, чтобы ничего не случилось с его сестрой.
Элизабет слегка покраснела.
— Мистер Эдвардс, ваш друг могиканин дал от вашего имени обещание. Вы готовы его выполнить?
— Готов, даже если для этого придется пожертвовать жизнью! — пылко воскликнул юноша. — Поедемте, мисс Темпл: зрелище, которое предстанет перед вами, стоит того, чтобы испытать некоторый трепет, ибо подлинной опасности нет никакой. Впрочем, приличия требуют, чтобы я сопровождал вас и мисс Грант.
— Я? В эту лодку? — воскликнула Луиза. — Нет, нет, мистер Эдвардс, я ни за что не поеду. Надеюсь, и вы не доверите свою жизнь такой легонькой лодочке?
— А я поеду, я уже больше не испытываю никакого трепета, — сказала Элизабет. Она шагнула в лодку и заняла место, указанное ей индейцем. — Мистер Эдвардс, вы можете остаться. Кажется, для этой скорлупки троих вполне достаточно.
— Ей придется вместить и четвертого! — воскликнул молодой человек и прыгнул в лодку к Элизабет так стремительно, что чуть не пробил легкую обшивку пироги. — Простите, мисс Темпл, но я не могу позволить этим почтенным Харонам увезти вас в царство теней одну, без вашего духа.
— А он добрый, этот дух, или злой? — спросила Элизабет.
— Он добрый для вас.
— И для всех моих близких, — добавила за него девушка, и в тоне, каким это было сказано, чувствовались одновременно и досада и удовлетворенное самолюбие.
Но тут пирога тронулась, и это дало молодому человеку удобный повод переменить тему.
Индеец так легко и уверенно вел свою маленькую ладью, что Элизабет казалось, будто лодка каким-то чудом сама скользит по воде. Кожаный Чулок молча указывал острогой, в каком направлении грести, остальные тоже не проронили ни звука из опасения распугать рыбу. В этом месте озера дно постоянно мелело, здесь было совсем не так глубоко, как у гористого берега, где горы кое-где обрывались прямо в воду, — там могли бы стоять на якоре даже самые большие суда и реи сплетались бы в единый узор с соснами на горах. А здесь над водой возвышались небольшие заросли тростника: колыхаясь от ночного ветерка, он поднимал на воде легкую рябь. Именно на этих отмелях и можно было выследить форель.
У берега Элизабет видела огромные косяки рыб, плывущих в мелкой теплой воде, ибо яркий свет факела на пироге проникал далеко в глубь воды и раскрывал ее сокровенные тайны. Элизабет каждое мгновение ждала, что вот-вот грозная острога Кожаного Чулка врежется в эти густые полчища, — промахнуться, казалось, было невозможно, а добыча пришлась бы по вкусу самому тонкому гурману. Но у Натти, по-видимому, были свои особые приемы, а также и особые вкусы. Он стоял, выпрямившись во весь свои высокий рост, и поэтому мог видеть гораздо дальше, чем тем, кто сидел в пироге; он осторожно поворачивал голову из стороны в сторону, часто наклоняясь всем туловищем вперед и напрягая зрение, как будто хотел проникнуть взглядом в темные воды, куда уже не доходил свет огня. И вот его старания увенчались успехом. Махнув острогой, он сказал:
— Греби вдогонку вон за той рыбиной, Джон. Она отбилась от стаи. Не всякий раз встретишь такую громадину в мелкой воде, где до нее можно добраться острогой.
Могиканин сделал легкое движение рукой в знак того, что понял, и уже в следующее мгновение пирога неслась за примеченной форелью туда, где глубина воды достигала футов двадцати. На железную решетку подкинули еще несколько сухих сучьев, огонь запылал, и свет от него проник в воду до самого дна. И тут Элизабет увидела среди каких-то щепок и палок рыбу действительно огромного размера. На таком расстоянии различить ее можно было только по чуть заметному движению плавников и хвоста. По-видимому, необычайные события на озере привлекли к себе интерес не только богатой наследницы поместья, но и властелина здешних вод, ибо огромная лякс-форель вдруг задрала голову и туловище кверху, но затем снова приняла горизонтальное положение.
— Тш! — произнес Натти вполголоса, когда Элизабет, преисполненная любопытства, перегнулась через борт лодки, произведя этим легкий шум. — Форель пуглива, и она еще слишком далеко, пустить в нее острогу пока еще нельзя. В древке моей остроги всего четырнадцать футов, а рыбина лежит на глубине добрых восемнадцати. Но все же попытаюсь, уж очень хороша рыба, фунтов десять в ней, не меньше.
Говоря это, охотник примеривался, как бы поточнее пустить острогу. И вот блестящие отполированные зубцы ее медленно и неслышно погрузились в воду. Намеченная жертва, вероятно, увидела их, потому что вдруг сильнее забила хвостом и плавниками, хотя и не сдвинулась с места. Еще секунда — и высокая фигура Натти перегнулась через борт. Древко остроги исчезло в воде, лишь мелькнула узкая полоса металла, вызвав легкий водоворот. Но только когда острогу рикошетом выбросило из воды и владелец ее, поймав на лету свое орудие, вскинул ее зубцами вверх, только тогда Элизабет увидела, что Натти не промахнулся. На зубцах остроги извивалась огромная рыба, и Натти тут же стряс ее с остроги на дно лодки.
— Этого хватит, Джон, — сказал охотник, одной рукой приподняв рыбу, чтобы посмотреть на нее при свете факела. — Сегодня я рыбы больше бить не буду.
Индеец повторил свой утвердительный жест и ответил просто и решительно:
— Хорошо!
Хриплый голос Бенджамена и всплеск весел вывели Элизабет из оцепенения, и она увидела тяжелую лодку рыбаков, которая приближалась к пироге, таща за собой невод.
