Эмилио Сальгари - На Дальнем Западе
Им развязали руки, но ноги оставили крепко связанными ремнями из сыромятной кожи.
На дымящихся кострах зашипели огромные куски мяса быков и целые бараньи туши, наполнявшие воздух вокруг жирным чадом. Стреноженные лошади получили возможность побродить по прерии и подкормиться сочной степной травой,
Хотя индейцы и были вполне уверены, что на многие десятки миль вокруг нет ни единого белого, они не пренебрегли обычной предосторожностью: вокруг лагеря были заботливо размещены пикеты конных часовых, наблюдавших за окрестностями.
На пленных, оставленных под присмотром нескольких молодых воинов, казалось, никто во всем лагере не обращал никакого внимания, за исключением одной Яллы, которая время от времени подходила к месту, где расположились белые, и, не произнося ни единого слова, злорадно блестящими глазами глядела на них, по временам проводя пальцем по горлу, показывая, как будут краснокожие резать своих врагов.
Пользуясь тем, что в непосредственной близости никого не было, а Миннегага, окликнутая Красным Облаком, принялась уплетать кусок полусырого мяса, Джордж Деванделль вполголоса обратился к трапперу Гарри, лежавшему рядом с ним, со словами:
— Ну, что вы думаете обо всем этом, Гарри?
— Ей-богу, ничего не разберу, мистер Деванделль! — отозвался, почесывая затылок, простодушный малый. — Так ведь, брат?
Другой траппер молча кивнул головою. Гарри заговорил снова:
— Во-первых, я думаю, что индейцы порядочные свиньи: сами жрут, а о том, чтобы дать нам что-нибудь, и не думают… Невольно Джордж Деванделль улыбнулся.
— Ну, это еще полбеды, Гарри! — сказал он. — А вы лучше скажите, что будет с нами? Почему, например, нас куда-то увозят? Ведь индейцы едва ли пощадят нас.
— Так-то так, мистер Джордж! Я и сам удивляюсь, почему еще скальпы держатся на наших головах…
— Быть может, они просто откладывают удовольствие привязать нас к столбу пыток до того времени, когда соберутся вместе все их отряды, участвовавшие в разгроме асиенды? Ведь мы все-таки, надо заметить, достались им не даром! На каждого павшего с нашей стороны человека приходится по крайней мере три-четыре, а то и пять краснокожих. У убитых есть родственники. Они, значит, имеют право участвовать в пытках…
— Нет, мистер Джордж! Это все верно, но тут таится что-то другое, а что именно ни я, ни мой брат разобрать не можем.
— А может быть, Ялла просто-напросто хочет держать нас в качестве заложников и, если их пресловутая священная война кончится поражением, выговорить себе пощаду взамен нашей свободы? — высказал предположение Джордж Деванделль.
— Возможно, но я в этом далеко не уверен! Ради получения заложников Ялла едва ли затеяла бы всю эту кутерьму!
— Но в чем же, в чем дело? — с глубокой тоскою спросил юноша. — Что замышляет эта ядовитая змея, женщина-сахэм?
— Бросьте ломать голову понапрасну! — отозвался траппер Джордж. — Ни до чего не додумаетесь. Чтобы разобраться в этой путанице, надо бы уметь читать чужие мысли и заглянуть в душу Яллы. Во всяком случае, мистер Деванделль, приготовьтесь к самому худшему. Я знаю одно: по своему вероломству, свирепости, какой-то сладострастной жестокости эта индианка, как говорил нам Джон, превосходит всех сахэмов-индейцев, вместе взятых.
Невольно стон вырвался из груди молодого асиендера:
— Ах, хотя бы она скорее покончила с нами!
— Ну, с этим я не согласен! — тряхнув головою, ответил неугомонный Гарри. — Во-первых, я еще не пообедал, а на голодное брюхо и умирать как-то не хочется, а во-вторых, тот же Джон говорил: «Помереть всегда успеем…»
— Но, значит, Гарри, вы все-таки еще на что-то надеетесь?
— Ах, Господи! Да ведь я траппер. А мы знаем столько чудесных историй! Спасались люди и после того, как простояли уже добрый час или два у столба пыток. Почему нам непременно погибать? Не вижу разумной причины для этого, как сказал бы Джон Мэксим, если бы он не удрал, а был бы здесь с нами. Затем, я, признаться, никак не могу отделаться от мысли, что агент-то на свободе… Может быть, он таки приведет нам помощь…
Джордж Деванделль угрюмо покачал головою.
— Мало надежды! — со вздохом сказал он.
— Ну, для кого как… Стойте! Ура! Я, кажется, напрасно обругал индейцев: смотрите! Ей-богу, это они для нас тащат мясо! — закричал Гарри, видя, что двое краснокожих несут к месту, где лежали пленные, котелок с каким-то месивом и куски бычачьего мяса на вертеле.
Как ни измучены были пленники, как ни печальны были одолевавшие их мысли, но природа предъявляла свои права, и предложенная индейцем пища пришлась бледнолицым как нельзя более по вкусу.
После трапезы краснокожие, сменив часовых, стали укладываться спать; пленники не замедлили последовать их примеру и тоже погрузились в глубокий сон.
Перед заходом солнца лагерь опять пришел в движение: по-видимому, краснокожие рассчитывали сделать большой ночной переход. Лошадей собрали, напоили, пленников подняли, опять связали им руки за спиной, потом самих их привязали к лошадям и тронулись в путь, идя в том же порядке, как и до привала.
Когда окруженные со всех сторон стражей пленники усаживались на лошадей, мимо них проскакала Ялла на своем великолепном белом мустанге, сопровождаемая Красным Облаком, за спиною у которого сидела и кривлялась Миннегага.
Красное Облако глядел в сторону бледнолицых словно не видя их: его лицо с резкими чертами казалось окаменевшим, глаза смотрели равнодушно, без симпатии, но и без злобы. Казалось, бледнолицые перестали существовать для лжегамбусино…
Ялла, однако, держалась иначе: она улыбалась высокомерно и злобно, а Миннегага в мгновение ока проделала целый ряд движений рукою, показывая, как выкалываются у живого человека глаза, как обрезают нос, вырезаются губы, как вырывают ногти, язык, сердце, как, чтобы продлить мученье, перепиливают тупым ножом горло…
Гарри не выдержал злобного взгляда Яллы. Кровь бросилась ему в лицо. Он рванулся с такой силой, что ремни, связывавшие его руки, затрещали, но освободиться от уз ему не удалось.
— Будь ты трижды проклята, индейская пиявка! — задыхаясь от злобы, крикнул Гарри в лицо Ялле. Индианка придержала своего коня.
— Что ты говоришь, бледнолицый? — спросила она, улыбаясь.
— Куда ты нас увозишь?
— Ты слишком любопытен. Разве ты ребенок?
— Что ты будешь делать с нами?
— Опять-таки ты слишком любопытен…
— Уж не думаешь ли ты нарушить данное обещание?
Ялла презрительно улыбнулась и в третий раз промолвила сухим и резким голосом:
— Узнаешь в свое время!
Ее конь заплясал на месте на задних ногах и, сделав прыжок, понесся по прерии, по грудь утопая в ярко-зеленой траве. Роскошно расшитый плащ женщины — сахэма племени сиу развевался за ее спиной.
