Альфред Шклярский - Орлиные перья
Оказавшись под тяжелым медведем, Техаванка понял, что погиб. Тесным кольцом его окружили несколько десятков вооруженных чиппева. Одни целились в него из луков, другие держали наготове страшные гремящие палки, благодаря которым они сумели победить дакотов. У Техаванки уже не было возможности защитить себя. Перед лицом неминуемой смерти он последним усилием воли попытался подавить пронзительную боль и страх. Надо было умереть, как подобает воину. Лицо юноши стало безразличным, он смотрел ненавистным врагам прямо в глаза и по древнему индейскому обычаю пел песню смерти:
«Куна согоби, куна яна вакара… Огонь сердца, огонь неба».
Индейцы высоко ценили мужество. И на чиппева произвело впечатление презрение к смерти, проявленное молодым человеком. Правда, их лица, точно выбитые из камня, не выражали никаких чувств, однако никто не выпустил стрелы, не нажал на курок. Спустя некоторое время кто-то из чиппева сказал:
— Смеется над нами этот недевейсив! 22
— Коварный Аб-боин — уг! Ах'мик 23, твой юный сын погиб от рук недевейсивов, — добавил другой. — Отомсти за его смерть. Сними скальп 24, как это часто делают Малые Змеи, а мы, по их обычаю, отрежем ему руки и ноги.
За долгие годы вражды вахпекуты-дакоты и чиппева изучили многие обычаи и выражения друг друга. Техаванка понял зловещий смысл слов, сказанных на алгонкинском наречии. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он продолжал петь песню смерти и смело глядел на чиппева по имени Ах'мик, одолжившего ему нож во время драматической схватки с медведем.
Ах'мик тем временем освободился от карплов и, медленно подойдя к Техаванке, принялся холодно разглядывать его. Он почти касался ногами обнаженного тела пленника.
У внешне спокойного Техаванки нервы были напряжены до предела. Сможет ли он без слова жалобы вынести пытки? Чиппева, жаждущий мести за своего сына, наверняка захочет снять скальп до нанесения смертельного удара. Погибнуть без борьбы было бы позором. Правая рука Техаванки сильно сжала рукоятку ножа. Он решил нанести удар, когда враг наклонится над ним. Неважно, что будет потом.
Ах'мик продолжал внимательно разглядывать юношу. Отгадал ли чиппева его намерения? Может, он заметил блеск стали в ту минуту, когда Техаванка схватился за нож? Легкая гримаса появилась на губах победителя. Он быстро наклонился над лежащим, потом резко отпрянул, избегая удара. Прежде чем Техаванка успел ударить во второй раз, Ах'мик жилистой ладонью схватил его руку у кисти. И вскоре пленник выронил нож. Не освобождая руки противника, Ах'мик присел, одним коленом нажав на его левую руку, « — другим надавив на грудь, и потянулся за ножом, который лежал рядом. Над юношей взметнулось широкое острие. На стальном клинке играли солнечные лучи.
Лицо Техаванки стало серым. Он больше не мог защищаться. Сильный удар медвежьей лапы полностью лишил его сил. Во рту появилась кровь. Руки и ноги стали тяжелыми, как те вековые дубы, у которых он лежал, пораженный бессилием. Сквозь кровавый туман юноша видел лицо чиппева. Должно быть, это был славный воин. На голове чиппева носил тянущееся от лба к шее высокое оперение, в котором было перо дикого индюка, украшенное красной тряпочкой. Техаванка знал, что такие символы носили воины чиппева, отличавшиеся особой отвагой. Гаснущим взором он смотрел на поднятое над его головой сверкающее острие и срывающимся голосом пытался петь песню смерти:
«Куна… согоби, куна яна…»
Кроны деревьев завертелись, опускаясь все ниже. Потом он начал погружаться в непроницаемую черноту. Песня оборвалась на полуслове. Техаванка потерял сознание.
Ах'мик медленно опустил нож и взглянул на товарищей, которые напряженно следили за ним. Как быть с побежденным противником? Ах'мик имел право на месть. Его сын пал на поле битвы с вахпекутами.
Индеец был в нерешительности. Еще недавно он одолжил оружие находившемуся в опасности врагу. Потом голыми руками забрал оружие, когда тот пытался убить его. Бескорыстная помощь высоко ценилась среди индейцев. В данном же случае спасенным был враг чиппева. Лишение противника оружия и победа голыми руками приносили больше славы, чем умерщвление и снятие скальпа. Впрочем, и это тоже может быть оценено по-разному. Ведь противник лежал на земле, придавленный медведем. Он был ограничен в возможностях оказать сопротивление. Что скажет на это совет старейшин?.. Можно было бы последовать совету товарищей и отомстить за сына. Он мог бы убить вахпекута и снять скальп, следуя обычаям дакотов, или взять с собой в качестве трофея голову, как это иногда делают алгонкины 25.
Ах'мик еще раз внимательно осмотрел врага.
«Мало он еще прожил зим, это почти мальчик, — подумал он. — Мой сын был старше».
При воспоминании о сыне глаза чиппева смягчились. Только теперь он заметил, как исхудал молодой вахпекут. Из стиснутых губ юноши текла кровь.
Ах'мик решительно спрятал нож в кожаные ножны и, повернувшись к товарищам, сказал:
— Этот вахпекут очень голоден. Миш'ва вак 26, проверь, не сломал ли ему нах'хак 27 костей. У него кровь на губах.
Три чиппева сразу же бросили оружие, чтобы вытащить юношу из-под тела медведя. Вскоре он уже лежал на кожаной накидке, которую нашли неподалеку. Миш'ва вак начал осматривать Техаванку.
Миш'ва вак не был шаманом, но имел кое-какой опыт лечения травм, полученных естественным путем. Он сосредоточенно мял ладонями грудь юноши, нажимая все сильнее. И, не увидев ответной реакции на лице охотника, сделал заключение:
— Кости, кажется, целы. Правда, дух покинул его тело, но скоро он вернется.
— Этот вахпекут слишком близко подошел к нашим землям, — заметил один из чиппева. — Только ли голод привел его сюда?
— Подождем вестовых, — ответил Ах'мик, осматривая лес.
Когда чиппева начали окружать охотника, он отправил нескольких человек на разведку, опасаясь засады. Чужой и одинокий охотник мог быть кем-то вроде головной заставы большого отряда противника.
А Миш'ва вак тем временем натирал снегом по-прежнему находящегося без сознания Техаванку. Из его губ не переставала сочиться кровь.
— Что будем делать с ним? — спросил Миш'ва вак. — Он не сможет идти сам, кровь не останавливается.
— Это мой пленник, — ответил Ах'мик. — Он молод, смел… Если он согласится остаться с нами, я мог бы признать его своим сыном.
Чиппева сделали вид, что не расслышали слов вожака. Они сохраняли внешнюю невозмутимость, потому что любопытство к чужой личной жизни считалось у индейцев проявлением неделикатности. Все знали — Ах'мик не мог примириться с утратой сына, а обычай принимать чужаков в свое племя был широко распространен среди индейцев. Раз Ах'мик желал усыновить пленника, это его дело. Никто не сказал ни слова, лишь один или два воина взглянули на лежавшего без сознания Техаванку, будто только теперь желая хорошенько присмотреться к нему.
