Андрей Ветер - Тропа. История Безумного Медведя
– Больше того…
– Куда уж больше, разрази меня гром…
– После того как Змеи убили её мужа, она сама взялась за оружие. Она жаждала отомстить, но никто не хотел брать её с собой в поход. Тогда она ушла одна. И что вы думаете? Она принесла голову врага. Затем она ходила ещё несколько раз, и всякий поход оканчивался новой отрубленной головой. Она складывала их у подножия помоста, на котором был погребён её муж. Вскоре дикари признали в ней настоящего воина и даже неоднократно просили Магнолию возглавить военные отряды, посчитав, что ей всегда будет сопутствовать удача. Но в конце концов она погибла… В день, когда Плоскоголовые привезли в стойбище её окровавленное тело, я был там. Среди них много обращённых, и они согласились похоронить её по-христиански…
– Чёрт возьми! – пробормотал Рэндал. – Бедная девочка! Она мечтала обставить свой дом мебелью в стиле какого-нибудь из Людовиков, а стала воином с выкрашенным кровью лицом… Я не могу поверить в это.
– Когда я слушал её рассказы, я тоже не верил, ибо лицо её оставалось нежным, красивым, свежим. Ни одно из совершённых ею убийств не наложило мрачной тени на её черты, – сказал Грие. – А я имел возможность проследить это, ведь я встречался с ней трижды, каждый раз с промежутком почти в год.
– Чёрт возьми, – снова проговорил Рэндал, – как нескладно вышла у неё жизнь.
– Я думаю, вы заблуждаетесь, мой друг, – покачал головой священник. – Она была вполне счастлива. Я уверен в этом…
Рэндал вдруг подвинулся к миссионеру и взял его за локоть. Глаза его заблестели.
– Знаете, святой отец, а я тоже дьявольски счастлив сейчас, так как увидел вас снова. Вы не случайно встретились мне, вы как раз в нужный час появились… И даже не потому… как бы это получше… Словом, гложет меня что-то. Предчувствие, что ли, какое… Смешно, конечно, в моих-то летах… Не знаю, много или мало на моей шкуре грехов поналипло… Сколько бы ни было, мне самому не отмыться. Жизнь не получилась. Где-то я сделал поворот не в ту сторону, чтоб мне провалиться… Вы бы отпустили их мне, грехи-то. Или как? Не откажете мне, святой отец? – Рэндал пристально посмотрел в лицо иезуиту, затем вдруг смутился, потрескавшиеся губы дрогнули. – Впрочем, не стоит… Это лишь минутная слабость. Как бы там ни было, чёрт с ним со всем… Простите, что я чертыхаюсь.
– Зря вы смущаетесь, Скотт, – священник внимательным взглядом ощупал лицо Рэндала. – Вы говорите, у вас плохое предчувствие? Вас что-то гложет?
– Плевать.
– Не говорите так. Я понимаю, вы боитесь показаться слабым. Но мы ведём речь о смерти. Тут надо отбросить всякое смущение. Смерть требует искренности и уважительного отношения. Вы же хорошо знаете индейцев, неужели вы не обращали внимания на то, как они обстоятельно подходят к смерти? Если уходят в поход, то они готовы не только победить, но и погибнуть. А песни, которые они поют, умирая? Это ли не настоящая обстоятельность? Это ли не внимательность к переходу в мир иной? Нет, Скотт, зря вы так отмахиваетесь. Подумайте хорошенько…
– Плевать, – снова повторил Рэндал и нахмурился, погрузившись в себя.
НОСИТЕЛИ ВОРОН
Безумный Медведь улыбался, глядя на то, как Священная Песня, его дочь, кормила грудью новорождённого сына. Это был уже второй ребёнок в её семье. Первой дочери исполнилось весной два года, и она выглядела очень смышлёной малышкой.
Безумный Медведь раскурил повседневную трубку и выпустил дым из рта. Придерживая левой рукой трубку, он правой рукой подогнал к своему лицу расплывшееся перед ним сизое облачко и умылся им.
– Ты напоминаешь мне Шагающую Лисицу, когда кормишь младенца, – сказал он. – Ты очень похожа на мать в такие мгновения. Видно, все матери похожи друг на друга. Все женщины похожи. Все цветы похожи. Все деревья…
– Ты, как всегда, поёшь песню.
– Вся наша жизнь есть песня, дочка. И эта песня приятна не только на слух, но и на вкус, как воздух, как вода.
– Отец, скажи мне, почему ты не согласился возглавить Медвежье Общество? Люди говорят, что Чёрная Нога приходил к тебе с подарками и просил тебя возглавить его.[43]
– Вакан-Танка не дал мне сына, но послал умную дочь, – улыбнулся в ответ Безумный Медведь. – Я думаю, что ты сможешь правильно понять меня… Когда в жилах горячих мужчин бежит кровь воинов, они не желают слушать разумные слова. Они не хотят ничего знать о святых вещах. Они полагают, что только их крепкие ноги помогают им стоять на земле. Вся молодёжь наша такая. Кому нужны наши культовые общества? Воины хотят, чтобы звери поделились с ними своей силой, но им нужно это лишь для войны, для убийств. Они хотят, чтобы я призвал Медвежий Народ на помощь Лакотам, но я не стану делать этого. Сегодня никто не желает слушать голос Великого Духа, но все жаждут заполучить от него поддержку для своих земных дел. Зачем освещать дорогу тем, кто хочет шагать с плотно закрытыми глазами?
Безумный Медведь докурил трубку и вытряхнул пепел.
– У тебя хороший муж, дочка, – прищурил он глаза, – но он тоже считает, что величие воина заключается в боевых заслугах. Он тоже гордится полученными ранами. Он тоже стремится к славе. Он похож на других… Скалы стоят вечно и ни с кем не враждуют, они умеют быть непреодолимой преградой. Ни один человек, пусть даже самый доблестный воин со всеми его военными заслугами, не сможет потягаться с ними в твёрдости и надёжности. Дела людей ничтожны, когда люди считают их подвигами.
Он помолчал немного и продолжил:
– Твой муж вместе с Лунным Светом недавно были приняты в общество Носителей Ворон. Это очень смелые люди. Но что такое смелость, дочка? Никто не задумывается над этим. Юноши не хотят получать знания об этом мире. Они предпочитают называться героями, это льстит их самолюбию. В дни моего детства среди нас было много мудрецов и святых людей. Сегодня я вижу в большом количестве знахарей, которые умеют лечить раны снадобьем, но я почти не встречаю святых людей… Никто не стремится жить, как это задумывал Создатель. Люди считают себя умнее Творца. Они полагают, что их способы разрешения проблем гораздо правильнее. Люди позабыли о том, кто они…
Он поднялся и вышел.
День стоял пасмурный. По всей деревне громко стучали барабаны. Среди столпившихся индейцев виднелись плачущие женщины. Несколько стариков с погремушками и дымящимися стеблями полыни, сплетёнными в косички, семенили по кругу и пронзительно тянули заунывную песню. Мальчишки вели под уздцы лошадей.
Священная Песня подвесила люльку с ребёнком на шест палатки и последовала за отцом.
– Люди вышли провожать Носителей Ворон, – сказала она. – Я пойду возьму сумку с мокасинами и едой для Слепого Глаза.
