Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона
Так как к родному нашему племени мы уже не могли вернуться, то план отца показался мне неплохим. Болышебрюхие в сущности входят в состав племени арапахо, но зим пятьдесят назад шесть-семь кланов откололись от племени. Причиной послужила ссора, происшедшая из-за белой самки, убитой во время охоты на бизонов: несколько человек заявляли свои права на белого бизона. С тех пор большебрюхие всегда были нашими союзниками и пользовались нашим покровительством, как говорите вы, белые. Но в покровительстве они вряд ли нуждались, так как были смелыми воинами. Мы им позволяли охотиться на наших равнинах, и часто раскидывали они лагерь поблизости от нас. Многие большебрюхие хорошо говорили на нашем языке, но ни один черноногий не мог овладеть их языком. Как ни старался я, но никогда не удавалось мне правильно произнести хотя бы одно слово на языке большебрюхих.
Мы должны были тронуться в путь не раньше полудня, так как мать настояла на том, чтобы запастись сушеным мясом. С утра принялась она за работу и с помощью Нитаки стала разрезать на тонкие полосы мясо убитых нами бизонов. Женщины работали, а мы с отцом сидели на склоне равнины, откуда видны были окрестности. Не хотелось нам быть застигнутыми врасплох каким-нибудь военным отрядом.
Зорко смотрели мы по сторонам, но ничто не указывало на близость врагов. Бизоны и антилопы гуськом спускались на водопой к реке или мирно паслись на равнине. Спокойно щипали они свежую зеленую траву; мы знали, что стоит им почуять приближение людей, немедленно обратятся они в бегство. Все утро мы сидели на склоне у реки и ждали сигнала матери, чтобы привести лошадей.
Наконец мы увидели, что она размахивает одеялом. Мы вскочили, и как раз в эту минуту показались два всадника, скакавшие по той самой тропе, по которой ехали мы накануне.
— Ха! Двое из племени пикуни! — воскликнул отец и больше не прибавил ни слова.
Он не ошибся: подойдя к нашему вигваму, мы увидели Белого Волка и Глаза Лисицы. Они снова приехали, надеясь убедить отца вернуться в лагерь. Долго они говорили, настаивая на том, чтобы мы вместе с ними отправились в обратный путь.
Отец терпеливо их выслушал, а когда они умолкли, сказал:
— Братья, тяжело мне расставаться с вами, но после того что случилось, я не могу вернуться. Но не навсегда мы вас покидаем: жить мы будем с большебрюхими, а это племя часто встречается с пикуни. Когда мы раскинем лагерь по соседству с вами, вы можете навещать меня, но никогда я не войду в лагерь пикуни. Я все сказал. Пора нам трогаться в путь, здесь дороги наши расходятся. Ступайте своей дорогой, и пусть Солнце защитит вас от всех опасностей.
Снова попрощались мы с ними и поехали на восток, вниз по речной долине. День был теплый, солнце ярко светило, согревая нас после долгой холодной зимы. К вечеру мы расположились на отдых. По словам отца, мы должны были на следующий день спуститься к реке Марии неподалеку от того места, где эта река впадает в Миссури.
Раскинули вигвам, и мать поджарила для нас мясо.
Шесть-семь лошадей мы привязали к колышкам, других стреножили. Затем вместе с отцом я поднялся на невысокий холм, чтобы при свете заходящего солнца осмотреть окрестности. На равнинах мирно паслись стада.
— Ха! Врагов по близости нет. Славный денек! — сказал отец, усаживаясь подле меня и доставая из сумки табак и трубку.
Сидели мы на склоне холма, возвышавшегося над крупным поворотом реки. Внизу, у наших ног, тянулась зеленая долина, у самой воды темнела узкая полоса леса, спускавшегося к низовьям реки. Вдруг я увидел, что из леса, за поворотом реки, выбежало стадо бизонов и помчалось к равнине. Я толкнул локтем отца и молча указал ему на стадо.
— Ха! Это мне не нравится, — пробормотал он и спрятал в сумку табак и трубку, которую так и не успел набить.
Бизоны поднялись по склону на равнину. Больше мы не обращали на них внимания и не спускали глаз с темной полосы леса откуда они выбежали. Вскоре показались на опушке три оленя и понеслись к низовьям реки.
— Черная Выдра, нам грозит беда, — сказал мне отец. — Люди — должно быть, военный отряд — вошли в лес. Направляются они к верховьям реки.
Не успел он договорить, как на лужайку вышло человек тридцать. Да, это был военный отряд, и путь он держал в ту сторону, где мы раскинули лагерь. Как только воины пересекли лужайку и скрылись в лесу, мы вскочили и стремглав побежали вниз по склону, к нашему вигваму.
— Если они выслали разведчиков, мы погибли, — простонал отец.
Я это знал. Пробираясь по лесу, разведчики, конечно, заметили бы наш вигвам, раскинутый на опушке. Как боялись мы, что они нападут на мою мать и сестру раньше, чем успеем мы до них добежать!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Холм, на склоне которого мы сидели, служил как бы прикрытием для нашего вигвама, раскинутого у подножия его, и заслонял его от той части речной долины, где находился военный отряд. Когда мы сбегали по склону, враги не могли нас заметить, даже если бы они вышли на опушку леса. Пересекая долину, мы увидели наш табун и погнали его к вигваму. Издали отец стал кричать:
— Скорей! Помогите поймать верховых и вьючных лошадей! Приближается военный отряд.
Но мать и сестра уже почуяли опасность, увидев, как мы гоним табун.
Захватив с собой веревки, они бросились нам навстречу, и мы начали седлать лошадей. Отец вкратце рассказал о появлении военного отряда в долине реки.
— Не пугайтесь, — добавил он. — Если они не выслали вперед разведчиков, мы успеем уложить все вещи и ускакать. Складывайте вигвам, а я отправлюсь на разведку.
С этими словами он повесил через плечо лук и колчан, взял ружье и ускакал.
Быстро разобрали мы наш вигвам. Я выдернул колышки, которыми были прикреплены к земле края шкур, служивших стенами вигвама, мать свернула шкуры и вытащила шесты — шестнадцать шестов, являвшихся остовом палатки. Эти шесты она привязала к двум лошадям, а сестра уложила в парфлеши5 съестные припасы и те немногие вещи, какие взяли мы с собой в дорогу. Когда был завязан последний вьюк, мы вскочили на коней.
Должно быть военный отряд не выслал вперед разведчиков, или же они находились на другом берегу реки и нас не видели.
Вернулся отец, ездивший на разведку.
— Нам нечего бояться, — сказал он. — Враги пешие, нас не догонят. Жена и ты, Нитаки, пересеките долину реки и поднимитесь по склону на равнину. Поезжайте рысью. Мы последуем за вами и будем гнать табун. Как только стемнеет, мы повернем на восток, снова спустимся в долину и раскинем лагерь.
Солнце уже зашло. Когда мы выехали на равнину, сгустились сумерки. Отец часто оглядывался, но врагов не было видно. Мы стали подниматься на вершину холма, и отец с тревогой сказал мне:
