Аркадий Фидлер - Маленький Бизон
У незадачливого песика был только один друг — мой Пононка. Этот сильный и выносливый пес, видимо, испытывал к малышу какую-то странную слабость. Пононка позволял ему тормошить себя и, когда они были вместе, защищал его от других собак. Во время того памятного перехода через горы наш песик, признанный слишком слабым для вьюка, был свободен от поклаж и мог забегать, куда ему вздумается. На долю же Пононки, наоборот, пришелся тяжелый вьюк, едва ли не сверх его сил. Несмотря на это, он шагал полный достоинства, не оглядываясь ни вправо, ни влево, как это делали другие, легкомысленные собаки. Мне не раз приходила в голову мысль, что если бы Пононка был человеком, то, наверно, стал бы великим вождем. Он мужественно тащил свой груз, но все чаще и чаще спотыкался. Замерзшие лапы его стали кровоточить Пононка оставлял на снегу алые следы.
— Мать, — просил я, — Пононка мучается! Нельзя ли снять с него вьюк?
— Нельзя, Маленький Бизон! Все собаки должны нести груз. Завтра или послезавтра мы дойдем до места.
Но путь становился все тяжелее. Вокруг громоздились горы, могучие и дикие. Несомненно, они были прекрасны и полны, как говорят, величия, но человек не замечает величия, когда страдает.
Тем временем убогий песик вовсю пользовался свободой и вертелся среди ребят. Вдруг он замер на месте так неожиданно, что я чуть не налетел на него. Песик обнюхал кровавые следы, жалобно завизжал и помчался к Пононке. То, что произошло потом, очень взволновало меня.
Песик понял, что его сильный друг тянет из последних сил. Он подскочил к Пононке, явно желая помочь ему нести тяжелый груз. Всем телом песик прижался к боку друга и так шагал, подпирая Пононку. Одна из наших женщин подошла и пинком ноги отшвырнула малыша. Он подождал, пока она отойдет, и снова прижался к боку Пононки. Женщина вернулась с палкой в руке, но песик уперся и не хотел отходить. Испуганно глядя на нее круглыми глазенками и не переставая поддерживать своего друга, он ждал удара.
— Не бей его! — крикнул я. — Он помогает Пононке!
Женщина с минуту удивленно присматривалась, потом приласкала обеих собак:
— Анхх! Он действительно помогает ему!
Тогда я объявил всем, что у меня две собаки, и маленького песика назвал Сердце. Так мне посоветовал Сильный Голос.
После семидневного тяжелейшего перехода через заснеженные горы мы очутились наконец в более приветливых местах. Здесь было меньше снега и не так холодно. Горные хребты и утесы стали менее угрюмыми, долины более обширными. Густая растительность — главным образом ель — покрывала склоны; даже там, где был голый камень, вверх карабкалась карликовая сосна. Но самое главное — мы встретили тут множество всякого зверя. Шусвапы не обманули нас.
Высоко на склонах, на скалистых утесах обитали горные козы, но за ними было очень трудно охотиться. Немного ниже — там, где уже расстилались зеленые поляны, — паслись стада диких баранов с большими рогами. Некоторые долины, особенно лесистые уголки их, изобиловали оленями, лосями и вапити, а по другим долинам среди скал бродили огромные серые медведи-гризли. Там же водились рыси и пумы. Не будет преувеличением, если я скажу, что эти места были раем для охотников.
В этом безлюдном краю мы расположились основательно и решили перезимовать, хотя до настоящей зимы оставалось еще много времени. К нашим услугам было сколько угодно свежего мяса, а в озерах и ручьях в изобилии водилась рыба. Не раз удавалось нам убить и медведя. Наши женщины начали накапливать новые запасы шкурок. Обычно мы жили несколько дней в какой-нибудь богатой зверем долине; охотники расходились во все стороны, часто забредая очень далеко, а женщины оставались в лагере, где у них всегда была работа: они сушили и выделывали шкурки. Распугав дичь в одном месте, мы свертывали вигвамы и переходили в другую долину.
Мальчишки тоже не теряли времени даром. Вблизи лагеря всегда встречались суслики и гофры — нечто вроде горных земляных белок. Разумеется, мы усердно охотились на этих маленьких зверьков. Неуклюжего суслика можно было иногда даже догнать и поймать, зато проворные гофры всегда были начеку. Прежде чем вылезти из норки, гофры осторожно высовывали головки, зорко оглядывались и только потом выскакивали на поверхность. Мы объявили им войну и ловили их при помощи петли из тонкого ремешка, которую терпеливо держали над норкой, и тот, кто был половчее, успевал затянуть петлю на зверьке.
Этим способом я как-то поймал молодого гофра. Мне жаль было убивать зверька, и я принес его в вигвам. Через несколько дней зверек стал совсем ручным и даже не хотел уходить от нас, а с обеими моими собаками очень быстро подружился и держался с ними на равной ноге.
Этот первый удачный опыт приручения дикого зверька произвел на меня неизгладимое впечатление. Во мне, маленьком дикаре, который прежде стремился убивать каждое более слабое существо, как бы рождался новый человек, разумный и добрый. Мне думается, каждый человек должен пройти через такой переломный момент, только одни переживают его быстрее, другие — медленнее. Но, может быть, есть и такие, которые в своей жизни так и не испытывают этого.
В ту зиму несколько наших ребят, в том числе и я, пережили одно опасное приключение. Оно так потрясло нас, что навсегда осталось самым ярким воспоминанием о периоде нашего скитания в горах.
Однажды утром, вооруженные луками и ремнями, мы взобрались на гору, возвышавшуюся над нашим лагерем. С нами увязались собаки — Пононка, Сердце и еще два сильных пса. К этому времени лапы у Пононки уже зажили и он совсем оправился. Когда мы достигли вершины, перед нашими взорами открылся чудесный вид. В нескольких стах футов под нами раскинулась очаровательная зеленая долина, которой мы еще не знали. Среди густых елей и пожелтевших лугов блестело небольшое озеро. Поверхность его была гладкой и неподвижной, как зеркало. В воде с удивительной отчетливостью отражались деревья и вершины гор на той стороне.
Увлеченные этим зрелищем, мы уселись на краю обрыва и как зачарованные смотрели вниз. Вскоре мы заметили в долине двух лосей, спокойно направляющихся через луг к озеру. Обычно наши ребята ходили в горы шумной ватагой, но сейчас мы все притихли, как во время торжественного обряда.
— Дошли до воды и пьют… — шепнул мне Сильный Голос и почему-то вздохнул.
— Эх, было бы ружье, да подкрасться к ним! — вполголоса размечтался кто-то из ребят.
— Как тут тихо и тепло… — проговорил брат. — Как хорошо!
— А всего несколько дней назад мы еще тащились через горы… Брр! Какой был холод, ветер с ног валил, ух!.. — отозвался другой мальчик.
— А форт Бентон помните? — продолжал Сильный Голос. — Эту чертову сутолоку и обманщиков-торговцев?.. А здесь спокойствие и мир. Люблю такие спокойные долины! Никто не нарушает тишины…
