Карл Май - На Диком Западе
— Откуда? — спросил тот.
— Оттуда. — И он показал на запад.
— Какие? Хорошие?
— Не беспокойся. Кажется, Джемми опять взят в плен.
Это известие так поразило молодого человека, что он спрыгнул с лошади и сразу же бросился к бородатому:
— Ну, рассказывай же скорее!
— Говорить-то немного, но прежде все-таки представь меня прибывшим джентльменам.
— И это недолго. Ты — Хельмерс, владелец этой фермы, а это мои друзья: Хоббл-Фрэнк и Слайдинг-Боб, они тебя разыскивали, чтобы что-нибудь купить.
— Но прежде чем иметь с ними дело, я должен их узнать поближе.
— Ты можешь их свободно принять, ведь я уже сказал тебе, что это мои друзья.
— Если это не было сказано из простой любезности, то я весьма рад видеть у себя твоих друзей.
Он подал Фрэнку и негру руку и пригласил их сесть.
— Прежде всего надо позаботиться о лошадях. Вы прекрасно знаете, что это первый долг западного человека. Вы когда собираетесь опять в путь? — сказал хозяин.
— Мы ждем еще одного товарища, и, видимо, это задержит нас на несколько дней.
— В таком случае отведите лошадей за дом и позовите негра Геркулеса. Он с удовольствием вам услужит.
Они последовали его совету. Хельмерс проводил их взглядом и, качая головой, произнес:
— Удивительных оригиналов ты привез с собой.
— Не сомневайся в них и успокойся. Для этого тебе достаточно будет узнать, что это хорошие знакомые Разящей Руки, его-то они здесь и ожидают.
— Неужели Разящая Рука едет сюда?
— Совершенно верно.
— Откуда ты это знаешь?
— От Толстого Джемми Пфефферкорна.
— И того ты видел? Я хотел бы еще раз с ним встретиться.
— Это удовольствие ты скоро получишь, так как он принадлежит к той компании, которую эти двое здесь будут поджидать.
Хельмерс закурил трубку, затянулся несколько раз и вскричал с сияющим от радости лицом:
— Вот приятное известие! И Толстый Джемми! Это и радость и честь, которую я сумею оценить!
— Теперь расскажи мне: что случилось там, в прерии?
— Конечно, преступление, — ответил Хельмерс. — Скажи, сколько времени ты не был у меня?
— Почти две недели.
— Значит, ты не видел у меня и четыре семьи, которые были у меня и хотели пройти в Льяно. По они оттуда не возвращались. Траппер Уэльс приехал оттуда, они должны были его встретить.
— Сваи были в порядке?
— В том-то и дело, что нет, и он наверняка погиб бы, если бы за двадцать лет не изучил хорошо пустыню.
— Где же он теперь?
— Он теперь отдыхает наверху, в маленькой комнате. Исхудал и страшно устал, даже ничего не ел, чтобы поскорее уснуть.
— К сожалению, я должен его разбудить и многое ему рассказать.
Молодой человек заторопился и исчез в дверях дома. Хельмерс опустился опять на свое место и продолжал курить трубку, бурча себе под нос:
— Толстый Джемми! Гм!.. И даже Олд — Разящая Рука! Гм… Приедет целое общество! Гм!.. Я хотел бы рассказать об этом моей Бербхен…
Он вскочил, чтобы пойти сообщить жене свою радость, но остался на месте, так как из-за угла показался Фрэнк.
— Что же, сударь, нашли вы негра? — спросил он.
— Да, — ответил Фрэнк. — С ним остался Боб, и я поручил им лошадей. Прежде всего, я должен вам сказать, что я счастлив встретить здесь коллегу.
— Коллегу? — переспросил Хельмерс. — Но где же?
— Здесь. Я говорю, собственно, лично о вас. Блади-Фор сказал мне, что вы были лесничим, а так как я тоже изучал лесоводство, то мы с вами коллеги. Моя родина — Саксония.
— Как? Следовательно, вы немец? Почему же вы говорите по-английски? (Разговор происходил все время на английском языке.)
Они перешли на свой родной язык, и Фрэнк заговорил о том, где он родился, о том, как хорошо на родине и какой прекрасный народ немцы. Он оживился, говорил много и быстро. И, что удивительно, как только он заговорил по-немецки, в нем проснулось сознание собственного достоинства, так что хозяину ничего не оставалось, как слушать и то и дело пожимать ему руку. Наконец он выбрал удобную минуту, чтобы остановить своего собеседника и принести из дома пиво и две кружки, которые он и поставил перед гостем.
— Пиво! Это восхитительно! — вскричал Фрэнк. — Это мне нравится. Я не знал, что здесь употребляют этот незаменимый напиток.
— Вы забываете — там, где появится немец, там будет и пиво, а нас здесь немало!
Он наполнил кружки и чокнулся с Фрэнком, приглашая его выпить. За пивом гость еще больше оживился и болтал без умолку. Наконец, он спросил:
— А куда же пропал добрейший Блади-Фор?
— Он пошел навестить моего гостя, чтобы узнать у него кое-что. Где же вы с ним встретились?
— Возле ручья, это примерно час езды отсюда.
— Я полагал, что вы были вместе гораздо дольше.
— Это совершенно лишнее. Видимо, есть во мне нечто привлекательное настолько, что я очень быстро приобретаю друзей. Молодой человек уже рассказал мне свою историю. Я ему весьма симпатизирую и думаю, что наша дружба будет для него залогом настоящего счастья. Между прочим, не знаете ли вы его ближе?
— Если он уже рассказал вам свою жизнь, то нет.
— Собственно, чем он живет?
Хельмерс отвечал уклончиво. Фрэнк опять перевел разговор на прежнюю тему, много говорил о своих знаниях и, наконец, поднявшись с места, стал декламировать стихи. И вероятно, еще долго продолжал бы это занятие, если бы не обратил внимание на хозяина. Тот едва сдерживался от смеха, хотя и старался этого не показывать.
— Кажется, стихи не производят на вас никакого впечатления, — огорченно заметил Фрэнк, — у вас совсем не поэтическая натура.
— Я все время удивляюсь, как вы можете так хорошо помнить стихи?
— Это не трудно: я запоминаю, что читаю, а если и забуду, то прибавлю свое.
— Вы сами поэт?
— Почти что так…
— Я вам бесконечно завидую. Однажды мне захотелось написать поздравительные стихи, я просидел два дня и так ничего и не придумал.
В это время возвратился от траппера сильно озабоченный Блади-Фор и сообщил, что в пути убито много народу.
— Как? Убиты люди? Когда же? — вскричал Фрэнк.
— Это неизвестно. Восемь дней тому назад они вышли отсюда и до сих пор еще не прибыли в пустыню. Вероятно, они утонули.
— Но может быть, они пошли в другую сторону?
— Этого-то я и опасаюсь. Здесь можно пройти только по одному пути, и он так же опасен, как в Сахаре или Гоби.
— В Льяно нет ни колодцев, ни оазисов, к тому же нет и верблюдов, хорошо переносящих жажду. Это и составляет всю опасность, в сущности, незначительного пути, который несравненно меньше азиатской или африканской пустыни. Здесь нет устроенных дорог, и единственный путь, по которому можно проехать; обозначен кольями. Кто потеряет из виду эти колья, обречен на голодную смерть…
