Лизелотта Вельскопф-Генрих - Топ и Гарри
Сказал ли мой отец Матотаупа, почему он так решил?
Нет, не сказал, но теперь уже везде говорят, что Матотаупа прикончил кого-то в Миннеаполисе и его разыскивает полиция. Полиция знает, что он нашел приют у сиксиков. Возможно, полиция запросит об этом верховного вождя сиксиков и предложит выдать его. Тебя полицейские запрячут в интернат для индейских детей и сделают цивилизованным.
— Кто это говорит?
— Лучше спроси меня, кто этого не говорит. Это известно всем. Вот почему я думаю, что твои отец захочет остаться в лесах и прериях юга.
Наступило долгое молчание. Но вот заговорил Мудрый Змей:
— Это все, что белые люди хотели нам сказать?
— Да.
— Хорошо, мы слышали. — С последними словами Мудрый Змей поднялся, поднялся и Харка.
Оба индейца вышли из-за стола. Они покинули блокгауз и друг за другом прошли через двор к воротам. Было уже темно, и ворота были закрыты. Но они быстро перелезли через палисад и совершенно спокойно направились к своим, на берег озера.
Оба воина и Сильный Как Олень сидели у костра. Рядом с ними опустились на землю Харка и Мудрый Змей.
Озеро лежало перед ними черным зеркалом. Чуть шевелились ветки кустов. Неисчислимые звезды стыли в ночном небе. У блокгауза залаяла собака. И снова тишина.
Пятеро индейцев молча сидели у костра.
Мудрый Змей спросил:
— Харка — Твердый Как Камень, твой отец убил белого человека, и кто это был?
— Мой отец убил белого человека. Этот негодяй издевался над краснокожими. Его имя Эллис.
— Он был вождем среди белых людей?
— Он был вожаком, каких много. Он был вожаком маленькой группы.
— Хорошо. Мы завтра направимся к нашим палаткам я об этом деле посоветуемся с нашим вождем — Горящая Вода. Хау.
Его слова означали, что до встречи с вождем разговоров об этом не будет.
Мудрый Змей завернулся в одеяло и лег спать. Его примеру последовали другие воины и оба юноши, каждый положил рядом свое оружие. Дозора выставлять не было надобности, так как можно было положиться на мустангов, да и сами индейцы спали очень чутко.
Харка только сделал вид, что спит. Его глаза были закрыты, а мысли не давали ему покоя.
Он опять с Джимом, с тем человеком, с которым связано изгнание Матотаупы из рода. Харка знал, что отец ни в чем не виноват, но этот Джим…
Белые люди на фактории старого Абрахама говорят, что Матотаупа убийца, и что Харка — сын убийцы, и что их должны поэтому арестовать. Та новая жизнь, которую Харка вел у сиксиков, обрывалась. Они с отцом теперь будут нежелательными гостями, они навлекут на сиксиков беду.
Ему стало ясно, что надо покинуть сиксиков. Тогда сиксикам не придется думать о том, бороться им против белых людей, защищая Харку и Матотаупу, или нет.
Казалось, никто не заметил, что Харка поднялся, свернул свое одеяло, подошел к коню и снял с него путы. А может быть, никто не хотел замечать… Харка тихо отвел в сторону коня. Когда он миновал кусты и несколько небольших деревьев, он погладил Серого по морде и хотел вскочить на него. Но перед ним появился человек, и мальчик знал, кто это, — Сильный Как Олень.
— Харка! Что ты задумал?
— Я уезжаю. Я еду к моему отцу.
— Харка…
— Молчи. Я так решил.
— Когда ты вернешься к нам?
— Тогда, когда я смогу пройти испытание воина. Я еще не убил ни одного белого и меня не за что обвинять. Но когда я буду мужчиной, меня уже не смогут упрятать в интернат, похожий на тюрьму.
— Харка — Твердый Как Камень, у меня просьба.
— Я не могу тебе возражать, но не проси того, чего я не в силах сделать
— Станем кровными братьями. Сейчас, пока ты еще здесь, чтобы я знал, что когда-нибудь вернешься в наши палатки.
— Пусть так будет.
Оба юноши вынули ножи и сделали порезы на руках, так что выступила кровь. Они смешали кровь. И это был знак, что с этого момента они заключают братский союз и что они принадлежат друг другу.
Харка вложил нож в ножны. Он смотрел на своего друга, которого долго не увидит. Он хотел запечатлеть в памяти этого гордого и сильного юношу.
Потом он сел на мустанга и молча, без оглядки, легким галопом поскакал в ночную прерию.
Сильный Как Олень смотрел вслед. Всадник быстро растворился в ночи. Но Сильный Как Олень стоял до тех пор, пока не пропал топот копыт. Это прощание в жизни сына вождя, которая до сих пор спокойно текла по привычному руслу, было первой большой болью и первым большим вопросом, на который не было ответа. Кто виноват в том, что Харка ушел? Белые люди? Матотаупа? А может быть, воины сиксики, которые в этот вечер не сказали Харке ни одного дружеского слова?
В уголках рта Сильного Как Олень залегли складки. Он не мог сразу вернуться к спящим воинам. Он приложил руку к ранке, из которой выступила кровь и, смешанная с кровью Харки, сделала их неразлучными. У него есть теперь кровный брат. Это будет его тайной. Ни с кем об этом он не станет говорить. Есть только один человек, один-единственный, который понимает его печаль, его сомнения, — Ситопанаки, сестра. Только она будет знать. Она с такой же болью воспримет известие об отъезде Харки.
Долго стоял молодой сиксик. С трудом он заставил себя вернуться к остальным и лечь спать: те, другие, не должны знать, как глубоко он потрясен.
Чуть начало светать, и Сильный Как Олень проснулся. Он смотрел, как тускнели звезды, таяла ночь, прежде чем поднялось солнце. Он наблюдал, как брызнули из-за горизонта солнечные лучи, ударили по тьме, разогнали ее по укромным местам. Поверхность озера превратилась в золотое зеркало, тонкие серебристо-зеленые ветки ив, слегка покачиваясь на легком ветру, блестели на солнце. Сильный Как Олень напоил коней и сел на берегу, на то самое место, где еще прошлым вечером они сидели с Харкой. Рыбы стайками играли в прозрачной воде.
Мудрый Змей подошел к мальчику, и Сильный Как Олень встал.
— Ты говорил с Харкой? — спросил Мудрый Змей.
— Да, прежде чем он уехал. Когда он станет взрослым и сможет пройти испытание, чтобы стать воином, он вернется в наши палатки.
Мудрый Змей посмотрел на озеро, на горы, синеющие вдали, и больше ничего не сказал…
Прошло около получаса, когда из открытых уже ворот палисада вышел высокий мужчина, в котором индейцы сейчас же узнали Шарлеманя. Он потеребил свою козлиную бороду и направился прямо к сиксикам.
Мудрый Змей и Сильный Как Олень подошли тем временем к другим воинам и присели у костра, сделав вид, что не замечают Шарлеманя.
Охотник в своей нарядной одежде подошел к ним и остановился.
— Доброе утро! — сказал он.
Индейцы ему не ответили, так же как накануне Абрахаму. Они были даже менее внимательны к Шарлеманю, чем к хозяину фактории.
