Габриэль Ферри - Косталь-индеец
После этих распоряжений бандит нашел время заняться доном Корнелио и двумя цветными, которых его люди перехватили одного за другим. Мы не может сказать, что капитан чувствовал себя достаточно уверенно в новой обстановке, но когда он увидел бедного Фернандо, который после продолжительных истязаний был со связанными руками брошен в угол, неожиданное мужество проснулось в груди его, он вдруг ощутил в себе искру того огня, который глаза Галеаны заронили ему в душу, когда он сражался рядом с этим героем.
Едва его вместе с негром и индейцем ввели в ту же комнату, где находился Фернандо, он обратился к предводителям бандитов.
— Сеньор Арройо и вы сеньор Бокардо! — крикнул он таким голосом, который удивил его самого. — Вы видите во мне и моих людях посланников генерала Морелоса. Мне поручено сообщить вам, что если вы не перестанете бесчестить ненужными жестокостями святое дело, за которое мы сражаемся как христиане, а не как разбойники, то генерал прикажет четвертовать вас.
При этой нешуточной угрозе глаза Арройо загорелись гневом и бешенством. Что касается Бокардо, то при имени Морелоса он смутился и побледнел.
— Доказательства! Доказательства! — крикнул Арройо, расхаживая взад и вперед, подобно тигру в клетке, — я хочу иметь доказательства!
— Вот они, — отвечал капитан, который сам испугался своей смелости, и поспешил передать депеши бандиту.
Имена Галеаны и Морелоса были для него так же спасительны в этом вертепе разбойников, как ангел Божий для Даниила во львином рву15.
Оба отпетых бандита преклонялись перед этими уважаемыми и страшными именами.
— Ступайте! — сказал, наконец, Арройо. — И я вам советую нигде и ни перед кем не хвастаться тем, что вы говорили со мной так дерзко. Что касается сеньора Морелоса, то скажите ему, что всякий сражается по-своему и что я, несмотря на его угрозы, не могу изменить своей природы.
Он указал на дверь, и Корнелио со своими спутниками поспешил оставить гасиенду. Индеец торопился к озеру Остута, так как было уже десять часов вечера, а луна должна была взойти задолго до полуночи. Немного времени спустя после их ухода, Арройо и Бокардо с шестью всадниками тоже выехали из гасиенды. Они ехали медленно, освещая дорогу факелами, чтобы не потерять следов доньи Марианиты, которые, по-видимому, направлялись к озеру. Но прежде чем мы последуем за всеми этими лицами на озеро, посмотрим, что делает полковник Рафаэль, которого мы оставили в камышах.
Мы уже сказали, что Кальделас и дон Рафаэль так укрепили гасиенду Дель-Валле, что она могла сопротивляться всем революционным силам в этой провинции. К доставленным губернатором Оахаки полевым орудиям были прибавлены еще два, и дону Рафаэлю удалось добиться от испанского правительства, чтобы оно приняло на свой счет содержание гарнизона из восьмидесяти человек, начальство над которым было поручено полковнику. Эти расходы, не слишком обременительные для казны вице-короля, тем не менее оказались не по средствам дону Рафаэлю; его состояния, хотя и значительного, не хватило бы на содержание и вооружение восьмидесяти солдат в течение почти двух лет.
Каталонский поручик, храбрый и предприимчивый человек, начальствовавший над гарнизоном в отсутствие полковника, долгое время придерживался оборонительной тактики, пока не вернулась в провинцию шайка Арройо. Теперь он решил во что бы то ни стало покончить с бандитами.
В тот вечер, когда была ограблена гасиенда Сан-Карлос, этот храбрый офицер сидел в своей комнате за кружкой вина и, услышав за дверью окрик часового, никак не мог предположить, что этот оклик возвещал о прибытии дона Рафаэля, об участи которого со времени сражения при Гуахуапане ничего не было известно.
Но каким образом полковник мог попасть в гасиенду целым и невредимым?
Из своего убежища полковник мог следить за всем, что происходило в лагере Арройо; он видел, как весь лагерь снялся с места, и банда покинула берега реки.
Когда наступила ночь и только звезды роняли слабый свет, полковник вышел из своего убежища и внимательно осмотрелся. Вокруг царило глубокое молчание; но вскоре оно было нарушено тремя всадниками; то проехали Корнелио и его двое спутников.
Первым делом полковника, когда он опять остался один, было вернуться к тому месту, где он оставил Ронкадора. Он отвел истощенное голодом животное на луг и радовался аппетиту своего любимца, как вдруг заметил по ту сторону реки человека, собиравшегося перейти через брод на его сторону.
Человек был один, и дон Рафаэль решил расспросить его поподробнее о положении в округе. Когда путник вступил на берег, полковник поспешил к нему с саблей в руке, приказывая остановиться и ничего не бояться.
Тем не менее незнакомец, по-видимому, был испуган появлением полковника, который, с обнаженной саблей в руке, в разорванной и перепачканно тиной одежде, вовсе не производил безобидного впечатления.
— Боже мой! — воскликнул незнакомец. — Пропустите слугу, сеньор, который ищет помощи для своих господ.
— Кто ваши господа? — с участием спросил полковник.
— Владельцы гасиенды Сан-Карлос.
— Дон Фернандо и донья Марианита?
— Вы знаете их?
— Разве им угрожает опасность?
— Ах! — вздохнул, слуга. — Их гасиенда разграблена, и я слышал стоны моего господина под плетью Арройо…
— Как! Опять этот негодяй! — перебил полковник.
— О, он всегда там, где можно совершить какое-нибудь преступление.
— А ваша госпожа?
— К счастью, она спаслась от бандитов бегством. Я тоже убежал, но только для того, чтобы просить помощи в гасиенде Дель-Валле; ее великодушный защитник, конечно, не позволит безнаказанно нарушить законы войны.
— Разве дорога в Дель-Валле свободна? — спросил полковник.
— Без сомнения; вся банда направилась в Сан-Карлос, сеньор.
— Ладно! Едем со мной! — воскликнул дон Рафаэль. — И я обещаю, что ты увидишь скорую и кровавую месть.
Не вступая в дальнейшие объяснения, полковник снова взнуздал Ронкадора, вскочил в седло, помог слуге усесться сзади и тронул коня крупной рысью.
— Куда бежала твоя госпожа? — спросил дон Рафаэль после непродолжительного молчания.
— Не знаю наверное, но думаю, что она укрылась в лесу возле Сан-Карлоса. Бедная женщина! — прибавил слуга, вздохнув. — Сегодня утром она была так счастлива, потому что ожидала приезда отца и сестры. Ведь не видала их уже целый год!
При этом известии дон Рафаэль не мог скрыть овладевшего им беспокойства.
— Ты уверен, что дон Сильва и донья Гертруда находятся в дороге? — спросил он встревоженно.
— По крайней мере в письме они извещали, что прибудут сегодня; но может быть, поездку отложили ввиду нездоровья доньи Гертруды. Дай Бог, чтобы так оно и было, сеньор!
