Майк Резник - Доктор и стрелок
— Может, мы вообще не с той стороны подошли к вопросу? — вслух подумал Холидей.
— То есть?
— Может, стоит опробовать прототипы на самом Римском Носе?
Эдисон покачал головой.
— Не сработает.
— Почему же?
— Во-первых, мы не знаем, где его искать. Он ведь мог наложить заклятье на станцию с расстояния в сотни миль. Во-вторых, будь Нос легкой добычей, Джеронимо не попросил бы об услуге. В-третьих, надо думать, что шаман шайенов защищен не хуже той станции, раз он сам — источник ее защиты.
— Ну да, верно, — согласился Холидей. — Считай, что я ничего не предлагал…
— Завтра утром поездом возвращаемся в Линкольн, — сказал Эдисон. — Будет лучше, если Кид о наших планах ничего не узнает. Даже если он не займет противную сторону, со станцией и так будет непросто разобраться.
«Да уж, если Кид объявится, стрелять в него будет бесполезно, — подумал Холидей. Достал из кармана фляжку и сделал из нее большой глоток. — Впрочем, не так уж все и плохо: сумеем разрушить станцию — сумеем и малыша Билли одолеть».
Он вдруг непонятно как почувствовал, что Римский Нос читает его мысли…
…и злорадно смеется.
19
Обратная дорога в Нью-Мексико выдалась скучной. Холидей напился и заснул, а Эдисон и Бантлайн просматривали заметки, решали, какие устройства и в каком порядке опробовать в действии, планировали атаку на станцию. Договорились не выгружаться сразу на вокзале, а вместо этого отправиться в Линкольн, там заселиться в отель, собрать оружие и наутро поехать в долину.
Когда поезд, скрежеща колесами, остановился на станции в Линкольне, Холидей проснулся, схватил чемодан и, договорившись с компаньонами о встрече, сошел на перрон. Там он сел в наемный экипаж, поехал в «Гранд Отель», где сразу же проследовал в свой номер, разложил вещи и — убедившись, что на подоконнике не сидит птица, которая вовсе не птица, — спустился в вестибюль.
— С возвращением, Док, — сказал портье. — Чем могу служить?
— Дама, с которой я прибыл, — ответил Холидей, — Шарлотта… забыл фамилию… Она еще у вас?
— Миссис Брэнсон?
— Да-да, Брэнсон, она самая.
— Да, сэр, она еще не освободила номер.
— Не знаете, она у себя?
— Думаю, что у себя.
— Отлично. Мне нужна компания, чтобы пообедать. Не напомните, в каком номере живет миссис Брэнсон?
— Правила запрещают выдавать такого рода сведения, — сказал портье. — Хотя… черт с ними, вы же с миссис Брэнсон друзья.
Вскоре Холидей уже стучался в дверь к Шарлотте.
— Боже мой, Док! — обрадовалась его приятельница. — Я уж думала, вы уехали. Кто-то даже сказал, что вы в Тумстоуне.
— Я там был и вот вернулся. Если нет планов, почту за честь угостить вас обедом.
— Я с радостью, — ответила Шарлотта. — Когда идем?
— Прямо сейчас, если вы голодны.
— Пока еще рановато… — сказав так, Шарлотта не сдержала улыбки, — …а значит, в ресторане не будет народу. Погодите немного, я прихвачу шляпку.
Через пару секунд она присоединилась к нему в коридоре.
— Ну, как у вас дела? — спросил Холидей.
— Замечательно, — ответила Шарлотта. — Хотя, должна признаться, в этом городишке жизнь далеко не бьет ключом.
— Сейчас она бурлит еще меньше, ведь Билли Кид смылся в Тумстоун.
— Вы его видели? — спросила Шарлотта.
— Видел, — кивнул Холидей, — и даже выпивал с ним, и ел с одной тарелки. Впрочем, ваша компания, — улыбнулся он, — мне больше по душе.
— Какой он? Все только и говорят, что о Билли Киде, но выдумки от правды отличить трудно.
— Малыш Билли Кид — это юнец лет двадцати. Наружности довольно привлекательной, особенно для того, кто убил человек двадцать, а то и больше. Я еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь обращался с револьвером так ловко.
— Он при вас кого-нибудь застрелил? — спросила Шарлотта, когда они покинули отель и пошли по дощатому тротуару.
— Нет, — покачал головой Холидей, — но он устроил небольшое представление с демонстрацией скорости и меткости стрельбы.
Свет больно резал глаза, и Холидей постарался держаться тени — что было, в принципе, невозможно, поскольку ни один магазин не имел навеса. В отсутствие прохожих приходилось, впрочем, постоянно лавировать между стульями и скамьями, которые владельцы магазинов выставили у входов в лавки — не то для привлечения клиентов, не то для себя (чтобы сидеть на открытом воздухе, когда солнце пропечет их заведения изнутри).
— У вас очень насыщенная жизнь, — заметила Шарлотта.
— Я бы с легкостью променял насыщенность на здоровье, — ответил Холидей.
— Разве местный климат не пошел вам на пользу?
— Он хорош для астматиков, а не чахоточных.
— Простите…
— Не ваша вина, что я болен и что не могу излечиться, — успокоил приятельницу Холидей. Они тем временем приблизились к первому ресторану. — Как тут, хорошо? — спросил он. — Полагаюсь на ваше суждение, поскольку вы в этом городке едали больше моего.
— В этом кормят неплохо, — ответила Шарлотта, — но через дорогу — лучше.
Холидей посмотрел в указанном направлении и прочел вывеску над входом в ресторан: «У Мейбл Гримзли».
— Миссис Гримзли и владелица, и повар, — пояснила Шарлотта. — Если не ошибаюсь, ее муж погиб на войне, во время атаки Пикетта[3]. Ей тогда едва исполнилось двадцать, было рановато скрываться от мира за вдовьим трауром, и она отправилась работать в ресторан на соседней улице. Скопив деньжат, уволилась и открыла собственное заведение.
— Тогда зайдем и отведаем ее стряпни, — предложил Холидей, переходя улицу.
Они вошли в ресторан: небольшое помещение на шесть деревянных столиков. В углу стоял камин, который, судя по виду, никогда не разжигали. Вдоль стен висели газовые лампы — однако в окна лился яркий солнечный свет, так что зажигать их тоже никто не спешил. Холидей с Шарлоттой — пока что единственные клиенты — присели за столик и ознакомились со скудным меню. Тогда Холидей взглянул на спутницу.
— Смотрите так, будто хотите о чем-то попросить, Док, — заметила Шарлотта.
— Вопрос не слишком личный: что вы делаете в Линкольне? По пути сюда вы о цели приезда ни словом не обмолвились, как и во время наших кратких моментов наедине. Странно видеть замужнюю женщину, путешествующую по стране в одиночку, и еще более странно видеть, что она останавливается в городе, где у нее никого нет. Или у вас тут кто-то есть?
— В живых — никого, — ответила Шарлотта. — Брат погиб в войне за округ Линкольн. Вполне возможно, его убил Кид — я точно не знаю, а свидетелей не сыскалось. Брат был ковбоем, и дела у него шли довольно успешно. Я привожу их в порядок. Времени, — поморщилась она, — ушло больше, чем я рассчитывала: брат не вел записей, и впечатление — возможно, обманчивое, — будто одна половина города осталась должна ему денег, тогда как сам он задолжал равную сумму другой его половине.
