Карл Май - Дух Льяно-Эстакадо
Джим и Тим сидели очень тихо, словно боялись даже малейшим шорохом нарушить покой убитого.
Прошло немало времени, прежде чем Шиба-бикк поднял голову, взглянул на братьев и сказал:
— Вы слышали об Огненной Звезде, вожде команчей? Тогда вы знаете, что он был храбрым воином.
— Да, — ответил Джим. — Мы узнали вождя сразу же, как только его увидели. Мы познакомились с ним на Рио-Боско, где он помог нам отбиться от толпы пауни64.
— Тогда вы знаете, что в Стране Вечной Охоты он будет повелевать многими воинами. Но Маниту65 призвал его не в битве. Вождь команчей был злодейски убит.
— Теми, кто вас преследовал?
— Да.
— Как это случилось и как вы потом попали сюда?
— Мы углубились в страну бледнолицых. Воины команчей закопали свои топоры войны и жили последнее время в мире с белыми. Мы не боялись входить в города белых людей. Огненная Звезда охотился вместе со своими воинами на реке, которую белые называют Рио-Пекос. Там мы наткнулись на белых людей, которые стремились попасть в далекий город. Они называли его Остин. Так как путь туда небезопасен из-за вставших на тропу войны краснокожих, они попросили Огненную Звезду дать им опытного проводника. Он решил сам сопровождать этих белых и взял с собой меня, чтобы я мог посмотреть города и дома бледнолицых. Мы удачно добрались до Остина, а потом повернули назад. Сегодня, когда началась последняя треть пути, нас встретила эта шайка. Вначале они потребовали наших лошадей. Когда мы им отказали, один из этих убийц выстрелил Огненной Звезде в живот. Лошадь вождя испугалась и понесла. Я вынужден был броситься за ним вдогонку, потому что вождь был ранен, и не смог сразиться с бледнолицыми. Если вы видели следы, то уже знаете, что произошло дальше.
— Да, ты убил одного из этих бандитов и снял с него скальп.
— Это так. Кожа с его головы висит здесь, на поясе. Но я получу и скальпы других убийц. Ночью я буду оплакивать отца и пропою надгробную песню вождей. Утром я похороню его среди этих скал — это будет его временная могила, а потом я приведу сюда воинов-команчей, которые соорудят ему гробницу, отвечающую достоинству и храбрости вождя. Но как только я скрою мертвого от глаз солнца, я разыщу след убийц. И я скажу вам, что Шиба-бикк не стал еще знаменитым воином — с момента его рождения прошло не много зим, — но он сын знаменитого вождя, и беда бледнолицым, на следы которых он направит свои глаза!
Он встал, подошел к своему отцу, положил ему руку на голову и продолжил:
— Бледнолицые клянутся — команч, разумеется, говорит без клятв. Итак, запомните мою речь: когда могильный холм над Огненной Звездой будет закончен, на его верхушке должны повиснуть все шесть скальпов его убийц. Железное Сердце сказал это, и так должно произойти!
Глава третья. ЧАС ДУХОВ
В обеденный час следующего дня Хельмерс снова сидел за столом перед своим домом. Рядом расположились Плутишка Фред и Хромой Фрэнк. Негра Боба с ними не было. Он торчал в хлеву вместе с черным слугой фермера.
А три мастера беседовали о вчерашнем происшествии, о дуэли между Кровавым Лисом и незнакомцем и о его смерти. Неудивительно, что разговор незаметно перешел на всякие потусторонние темы, связанные со смертью, а потом — на духов и призраков.
Хельмерс и Фред решительно не верили в возможность того, чтобы душа умершего могла вернуться, стать видимой, а то и разговаривать. Фрэнк, напротив, весьма энергично защищал существование привидений, а поскольку оба его собеседника все же остались при своем мнении, он гневно воскликнул:
— Оба вы глупы, и даже очень! Вам нельзя помочь, потому что корове безразличны мускатные орехи. Для ореха бессмысленной жизни, то есть для всего, что надземно и в то же время подземно, существует только тот, у кого крепкие зубы, кто уже с самой ранней юности имел дело с находящимися и по ту и по эту сторону проявлениями духа. Но с вами этого не случилось, а поэтому мне, собственно говоря, не следует злиться и удивляться тому, что в ваших ничтожных мыслительных коробках нет места даже духам и привидениям. Если бы я был мертвецом — чего пока, к счастью, не случилось — я бы уж навалился на вас своим нездешним обличьем сегодня же ночью. Это внушило бы вам другое, лучшее, мнение о духах!
— Приведи хотя бы одно доказательство, одно-единственное! — рассмеялся Фред. — Тогда мы тебе поверим.
— Хоть одно доказательство? Чушь! Доказательство совершенно ни в чем не убеждает! Если в мире существуют доказательства каким-то явлениям, то мне вовсе не надо убеждать одним-единственным фактом. Надо все видеть парой своих собственных глаз. Это так называемое итальянское доказательство окулиром, которое совершенно не сравнимо с каким-либо другим. Кроме того, мы, ученые, единодушно…
— Ты, верно, хотел сказать не «окулир», а «окуляр»? — прервал его речь Фред.
— Помолчи-ка ты, погубитель иудеев, — вспылил Фрэнк. — Ты же не будешь поучать меня своими подспудными языковыми познаниями, с которыми я уже лет тридцать назад свыкся! Я ведь с самого рождения наделен солнечными протуберанцами языковых познаний, Грудным младенцем я кричал по-китайски, спал по-арамейски и пил из санкскритского рожка полинезийское молоко. Этот человек сказал, что я оговорился! Парень, пожалуй, не знает, какова разница между окуляром и окулиром! Окулировать — значит прививать. Это я, как звезда лесной науки, знаю весьма точно. И если теперь я тебе привью одно доказательство, то это как раз будет окулированное доказательство. Понимаете, mong Ami66. И вот с эдаким окулированным доказательством я могу привести подтверждение существования духов.
— Значит, ты одного из них видел?
— О, не только одно, но добрых полкопы67. Вокруг меня все время крутятся духи, потому что я остроумный мирмидон68. Впрочем, я доказываю эту дилемму чисто филологически. Если существует слово, то должно также существовать и то, обозначением чему служит это слово. Вот Арлекин поет в цирке:
Эй, Давид, вокруг все глухо,
Нынче места нет луне,
Август в час полночных духов
Занял место в вышине.
Именно это должно дать абсолютное доказательство существования привидений. Слово «дух» в куплете есть, а следовательно, то, что обозначается этим словом, ходит по сеновалу. Это же ясно, как Божий день. Морицбургский классный наставник, которому я благодарен за свое гениальное образование, тоже верил в духов.
— Та-ак! Как же звали этого знаменитого человека?
— Его имя Элиас Функельмайер69.
— Ах, так Nomen et omen!70
